***
— Еще одно фиаско, — кусала губы Селин.
Но к своему удивлению, она почувствовала облегчение. Вчера он отверг её несколько по другим причинам, нежели она думала, однако неизъяснимая досада накрепко засела в сердце.
Де Сарде постояла так немного, приходя в себя, и пришла к выводу, что из неё точно никудышный дипломат, если она отступится от того, что решила сделать. Она развернулась и решительно влетела в капитанскую каюту.
— Фаусто, вас кто-то зовет из трюма. Срочно! Что-то там стряслось! — изображая панику на лице, проговорила она.
Квартирмейстер тревожно переглянулся с капитаном и бросился вон.
Селин щелкнула замком, запирая за ним дверь.
— Неожиданный поворот. Вы не перестаете меня удивлять. — Васко оторвался от карт и откинулся на спинку кресла.
Де Сарде ещё раз взглянула на бинты, которыми он был перевязан, и заметила на них выступившую кровь.
— Вы ранены…
— А вы очень проницательны. Ничего серьёзного. Так что же вы хотели мне сообщить?
Говорить с ним, когда глаза то и дело бегают по завиткам его татуировок на груди, было сложно.
— Капитан, ваши предпочтения в выборе объектов любви в действительности… это совершенно не мое дело!
— О, как вы правы сейчас!
Васко, несмотря на измождённый вид, не подавлял улыбку.
— Я здесь затем, чтобы принести вам свои извинения, — с каждым словом, срывавшимся с её губ, от её души словно отламывались осколки пудовой тяжести. И тем больше де Сарде воодушевлялась. — Признаю, я очень нелестно отзывалась о вашей команде, позволила себе проявить неуважение к вам. Вы и ваши люди показали себя как мастера своего дела и настоящие герои. Я увидела, насколько вы гуманны и добры к вашей команде. Простите. С моей стороны я вела себя очень недостойно, за что мне очень стыдно. Для меня это будет серьезным жизненным уроком.
Повисла затяжная пауза, от которой Селин стало очень неловко. Васко просто сидел и смотрел на неё без движения.
— Признаться, удивлён и растерян от столь внезапного признания. Впрочем, извинения приняты.
Он продолжал сидеть в кресле так же вальяжно и, потирая наморщенный лоб, изучать взволнованное лицо Селин.
— Могу помочь вам чем-нибудь ещё?
— Это всё. Благодарю вас.
Ручка двери дернулась, и в дверь настойчиво постучали. Судя по голосу снаружи, вернулся Фаусто.
— Лучше отоприте. А то знаю я его. Сейчас дверь головой проломит. — усмехнулся Васко. — Наша ремонтная смета и так превысила все допустимые размеры.
Квартирмейстер едва не сбил её с ног. Селин торопливо вышла.
— Что здесь происходит?!
— Леди принесла извинения.
Фаусто только закатил глаза.
— А ты становишься сентиментальным, капитан. Неужели поверил в искренность этой особы? Забыл? Помимо всего прочего, она же артистка! Таким сыграть любое чувство — плёвое дело.
— Если и так, что тебе до этого? Сказала, потому что сочла нужным. Инцидент исчерпан.
— На твоём месте я бы поразмыслил о её выгодах от своей исповеди.
Васко скептически посмотрел на него.
— Что это?
— Ревность.
— А. — Васко налил воды и жадно выпил. — Насколько помню, мы с тобой не в тех отношениях для подобных сцен, Фаусто.
Квартирмейстер пожал плечами.
— В любом случае считаю хорошим тоном быть готовым к ножу в спину от любого.
— Я тебя услышал.
Капитан углубился в расчёты, привычно вращая сияющим циркулем.
— Решил уже, как поделим добычу?
Васко потёр переносицу.
— До Малого Орфея мы не можем ни на что претендовать. Ребята вон и так растащили себе камзолы. Теперь все стали господа, один важнее другого. После реквизиции что-то да оставят, а там посмотрим. Лучше скажи, как поступим с картинами?
Относить в тайные мастерские всяческую живопись давно стало доброй традицией на «Коньке». К примеру выходит из-под кисти известного мастера некая «Мадонна с единорогом», а спустя одну-две перевозки глядишь, и вот уже пять, а то и семь полотен продаются или даже приходят в дар высокопоставленным лицам. Авторы подлинников конечно пробовали устраивать суды и скандалить, но на поверку сам автор не мог отличить копии от оригинала, потому дальше мер, помимо усиленной охраны произведений искусства, не шло.
— Если бы не Орфей, всё бы сделали на Тир-Фради. Так что ничего, кроме восторга эстета, или как называется это твоё увлечение, я тебе не предложу.
В каюту снова постучали. На пороге стояли Флавия и Маркиз с неизменным чемоданчиком. Васко встал и, морщась, стянул рубашку. Ни говоря ни слова, Маркиз срезал бинты и со свойственной ему педантичностью занялся перевязкой. Горячая вода пошла на кофе для капитана и на промывание инструмента. Фаусто отвернулся.
— Что там наши трещины, доктор?
— Паршиво наши трещины, капитан. Пушечная бригада сплошь с болями в плечах, аж до повышения надбавки за вычёрпывание воды. С нас станется только до «Орфея» и дойти, — процедил Маркиз. — Что до вашей пробоины, жить будете, коли не станете усердствовать в поднятии тяжестей, или чего вашему капитанству удумается.
— Ничего тяжелее груза ответственности не поднимаю, — улыбнулся пациент и надел рубашку.
— Жар или прекратится, или усилится, и вас с прискорбием заменит Фаусто. Большая потеря для всех нас. — Фаусто только кисло улыбнулся, направляясь к выходу. — Потому, голубчик, давайте-ка освежим ваши силы кровопусканием.
Флавия мужественно закусила губу и хотела было ретироваться.
— Куд-да, стер-р-рва. Будешь стеречь жгут.
Капитан же спокойно вернулся в кресло и закатал рукав.
— Недаром про тебя, Маркиз, слухи ходят, дескать ты так увлекаешься кровопусканием, потому что сам… кровь пьёшь.!
— Да брось, Флавия, то пустое. Не верь глупостям.
Маркиз свирепо зыркнул на неё. Она что-то обиженно пробормотала, украдкой поглядывая, достаточно ли хорош сваренный ею кофе.
Когда все процедуры были исполнены, и его каюта наконец опустела, капитан поднялся на палубу. Пыхая трубкой, он придирчиво осматривал заплаты и цокал языком. До Малого Орфея оставалась неделя пути.
Заложив руку за спину, он чеканил шаг и размышлял. Извинения леди де Сарде, отравленные сомнениями, занозой засели у него на душе. Была ли она искренней или играла? Он не знал. Отчаяние в широко распахнутых голубых глазах показалось вполне настоящим. Или Васко не знал женщин.
Надев бушлат, он вернулся за стол и уставился в судовой журнал.
Шелест страниц вернул его в день отплытия. Вот списки погрузки, вот размашистые подписи приёма от отправителей. Список пассажиров и грифельная приписка «сука» у имени эмиссара леди де Сарде. Он улыбнулся уголком рта и толкнул чернильницу.
Густые чёрные капли медленно ползли, уничтожая слова, имена и предметы. Сливаясь, они оставляли только непроницаемый сырой глянец, в котором расправлялись даже лёгкие нажимы его пера.
— Я спрячу тебя ото всех, Уна, — прошептал он и оглянулся на стук.
Вместе с ароматом кофе в каюту вошла Флавия и шокированная, уставилась на распахнутый журнал.
— Но к-капитан.!
— Мы. Идём. На. Орфей.
— Закон…
— Закон, Мармышка.
Отхлебнув, он погонял кофе во рту.
— Ты и сегодня вложила в эту чашку всю душу, да?
— Как и всегда, капитан.
— Благодарю. Ты вот что… Пригласи-ка пассажиров.
Васко захлопнул журнал и крепко надавил на него, пропуская чернила вглубь листов.
========== МАЛЫЙ ОРФЕЙ ==========
Заложив руки за спину, капитан расхаживал перед тремя парами глаз.
— Как вы знаете, ввиду форс-мажорных обстоятельств мы были вынуждены сменить курс на Малый Орфей. Не нужно быть специалистом по морскому праву, чтобы знать о запретах, связанных с посещением этого места… Удивительного места. Экипаж «Морского Конька» нарушает закон, допуская ваше присутствие на нашем острове. Иными словами, нас ждёт в лучшем случае огромнейший штраф или выдворение на сушу на много лет, — добавил он, понизив голос.
— А в худшем? — Не удержался Константин.
