На панели горели те же три лампочки: две красные, одна зеленая. Все было так же, как секунду назад.
— Можно? — спросила Люся.
— Что?
— Открыть глаза?
Она теперь доверяла ему.
— Погоди.
37
Собственно, ждать было нечего.
Просто я боялся, что Люся сейчас увидит мое лицо и все поймет. Я не хотел, чтобы у нее исчезла надежда.
Не знаю, зачем я дернул соседнюю кнопку. Под ней стояла надпись: «Топливный насос». Это было бессмысленно.
Тепловозы мчались с прежней скоростью.
Отчаяние снова охватило меня. Мне хотелось кинуться на этот проклятый щит и разнести его вдребезги.
Если б тогда у меня под рукой было бы что-нибудь тяжелое!
— Олег! Что это?
Голос Люси показался мне странным. Она сидела с закрытыми глазами, склонив голову, будто прислушиваясь к чему-то.
— Ты слышишь?
Я ничего не слышал.
— Слышишь? — настойчиво повторила Люся.
И вдруг я понял, почему так странно звучал ее голос.
До сих пор мы все время говорили очень громко, почти кричали, чтобы перекрыть шум дизеля и грохот мчащегося состава. А сейчас Люся говорила негромко, нормальным голосом, и я ее отлично слышал.
В кабине стало тише!
Можно было позволить Люсе открыть глаза…
38
— Тише! — проговорил Олег.
Нет, они не ошиблись: двигатель за стеной стих.
— Ура! — закричал Олег. — Да открой глаза, чудачка!.. Понимаешь, я выключил двигатель!.. Понимаешь? Выключил!
Люся осмотрелась вокруг, поглядела в окно.
— Но мы же едем… И так же быстро, — рассудительно сказала она.
— Чепуха! — сказал Олег. — Это закон инерции! Физику знать надо!
Уверенность снова вернулась к нему. Он должен был срочно еще что-нибудь сделать.
— Погоди, я сейчас!
Олег вскочил.
— Куда ты?
— В первую кабину…
— Я с тобой!
— Нет, нет… Подожди здесь… Я быстро…
Олег открыл дверь в задней стенке кабины, ведущую в машинное отделение.
— Ни пуха ни пера! — крикнула вслед Люся.
Он прошел через затихшее машинное отделение. Теперь он шел уверенно. Даже не стукнулся ни разу.
В открытые люки врывался холодный ночной воздух. Первый раз Олег этих люков и не заметил. Он поднял голову и увидел кусочек звездного неба. Звезды дружески мигали ему.
«Кончится вся эта история, — подумал Олег, — и я попрошу принять меня в школу помощников машинистов. Меня обязательно теперь должны принять. И не надо мне тогда никакого техникума. Наплевать, что я Петьке обещал с ним туда поступать. С Петькой у меня теперь все кончено. Он трус и предатель. Бросил меня и сбежал — он же знал, что я первый раз на тепловозе. Встречу его, так пройду мимо и не поздороваюсь. Тоже мне друг детства».
Тепловоз сильно раскачивало. Но Олегу казалось, что сцепка идет уже медленней.
Он распахнул дверь и шагнул в следующую секцию. В уши сразу ударил оглушительный грохот двигателя.
Дизель работал. Работал, как прежде.
Значит, удалось выключить только один, последний. Все остальные с чуть меньшей силой несли состав вперед.
Олег остановился. Он даже хотел повернуть обратно. Но вспомнил, что его там ждет Люся, и стал пробираться к кабине.
Тут же больно ударился головой о какой-то выступ. Кажется, о тот же самый, что и в первый раз. На звезды он уже не смотрел.
В кабине на щите теперь горели только две красные лампочки. Зеленая погасла. Очевидно, она сигнализировала о работе дизеля последней секции.
Олег зажег свет внутри кабины. На щите была точно такая же кнопка с надписью «Топливный насос».
Он дернул ее. Через несколько мгновений дрожь корпуса стихла. Двигатель замер.
Но тепловозы по-прежнему мчались вперед.
Олег сел в кресло. Что еще он мог предпринять?
Впереди раскачивалась кабина следующей секции. Там работал двигатель. И в следующей, и в следующей…
Двигатели трех спаренных тепловозов. Чтобы отключить их, надо было нажать всего-навсего по кнопке на каждом контрольном щите.
Обтекаемое выпуклое стекло кабины третьего тепловоза было близко, всего в каких-нибудь полутора метрах. За ним сразу — щит с кнопками. Но попасть туда было невозможно. Кабины между собой не сообщались. На их закругленных бортах не было никаких выступов, перил, ограждений, по которым можно было бы перебраться с одного тепловоза на другой.
39
Я долго сидел в кресле. В темном стекле кабины идущего впереди тепловоза тускло отражалось мое лицо.
В тот момент я ни о чем не думал. Просто не хотел идти назад. Там меня ждала Люся, и я не знал, что сказать ей.
40
Олег вошел в кабину.
Люся вздрогнула, вскинула голову. Она чуть не задремала в кресле.
— Всю ночь с Зинкой проболтала, — сказала она. — А накануне до вашей станции добиралась… Ну что? Выключил?
Олег кивнул.
— А что теперь?
— Надо подождать, — сказал он. — Немножко подождать.
И сел на откидное сиденье рядом с девушкой.
Когда он переходил из одной секции в другую, то снова почувствовал, что как будто тепловозы идут медленнее. Но, может быть, ему это только показалось?
Он решил пока ничего не говорить Люсе. У нее было очень усталое лицо.
— Ужасно спать хочется, — сказала она.
— А ты поспи.
— На этой вертушке не уснешь…
Кресла и правда были как живые, поворачивались от малейшего движения. Очевидно, специально, чтобы машинист не заснул в пути.
Олег протянул руку и взялся за спинку ее кресла.
— Спи.
Люся слабо улыбнулась.
Он был бы рад, если бы она заснула. Сейчас надо было спокойно ждать. Ведь должен же встретиться на пути хоть один крутой подъем! А если тепловозы идут медленней…
Что-то коснулось его плеча. Вздрогнув, Люся отстранилась.
Олег не шевельнулся, будто ничего не заметил. Аккуратный пробор Люси опять начал клониться в его сторону. Черные волосы легли на плечо Олега.
Он пододвинулся, чтобы ей было удобней. И Люся не отняла голову. Глаза ее были прикрыты.
Осторожно, не вставая, Олег выключил свет в кабине, чтобы он не бил ей в лицо.
41
Голова Люси тяжело лежала на моем плече. Сквозь рубашку я чувствовал тепло ее щеки.
Мне вдруг стало трудно дышать. Я никогда еще не сидел так ни с одной девчонкой.
Нет, не то чтобы я не имел с ними дела. Наоборот, я ужасно влюбчивый.
Первый раз я влюбился, когда еще в школу не ходил. А потом уже серьезно в четвертом классе в Светку Коновалову.
Она была толстая, в очках и училась хуже всех в классе. Я в нее почти целый год был влюблен. Даже раз маме ее показал. Мама очень серьезно оглядела Светку. А потом сказала, что у меня ужасный вкус, ей просто стыдно за меня и так раскритиковала Светку, что у меня сразу вся любовь прошла.
