Он гордо поднял свой рог против надвигающегося Дьявола. Взрывное заклинание наполнилось ещё, но этого не хватало…
— Сд-делаем это за всех, кого надо защитить. Ведь мы — мужчины — должны защищать беззащитных.
Амон обернулся вновь — теперь рядом встал Гектор. Взгляд того на мгновение обратился к Сильвии, скрестившей руки позади них. Теперь энергии достаточно.
Последнее мгновение… Молиться больше некому. Бич больше нет. Но скоро Амон будет рядом…
Где-то в другом мире — мире намного лучше, чем этот.
Амон закрыл глаза — и прогремел взрыв, обрушивший стены каньона.
Часть третья. Жизнь и смерть. Глава первая. Самоуничижение и самоуважение (1)
Белые облака. Как кучерявые баранцы — они скакали по ветру небес, толкая и подначивая друг друга. Как легко и хорошо, когда раздувается мех на ушках… Хочется просто лечь и уснуть. Лечь и уснуть…
— Ива…
Нет… Не надо прерывать столь долгожданный сон. Не кошмар, а лишь умиротворение…
— Ива… Ну же, просыпайся!
Всё рушится… Нет-нет-нет…
— Ива!
Вдох.
Ива подскочила на кровати, хватаясь за одеяло. Тёплый мир, из которого её так резко вырвали, стал утекать из рук. И спустя мгновение — от него не осталось и следа.
На место этому пришла боль. Голова раскалывалась. В сухом горле скрёбся воздух.
— На, держи. Лана просила тебе передать.
Ива оглянулась. Глиняная чаша воды. И Ива было потянулась, но вовремя одёрнула руку, узнав мозоли.
Она подняла взгляд. Светозар. Неожиданно — пришёл не страх. Пришла усталость. Накатила волной тины, грязи и водорослей, впутываясь в шёрстку и волосы. Под такой водой — и говорить невозможно.
— Ну… Ива, ты что же, обиделась на меня?
Улыбнулся. Сколько бы отдала Ива раньше за эту улыбку? Сколько бы отдала сейчас, чтобы никогда эту улыбку не видеть, никогда не видеть это лицо?
— Попей. Я же позаботиться о тебе пытаюсь.
— Ты же сказал, что Лана попросила передать, — заметила Ива, сама не зная чему усмехаясь.
Горло драло. Но что-то большее, чем жажда, охватило тело, не давая рукам прикоснуться к чашке.
— А ты внимательно меня слушаешь — как всегда, — обрадовался непонятно чему Светозар.
— Не нужно быть всевидящим дивом, чтобы запомнить, что ты не способен о ком-либо заботиться.
От такого холода Светозара почти пробрало — на его лице застыло удивление. Прошло столько лет… Ива не понимала, как он не мог запомнить, что она больше ему не принадлежит. Да и встречаться с ним не хочет — даже видеться. Что за извращённая надежда теплилась в его душе, что привела к ней? Что за неприятность сделала его таким жалким?
— Ива… Пожалуйста, прими мою помощь. Я бы очень хотел извиниться перед тобой — делом, а не словом.
Он вновь протянул чашку. Вода заманчиво сверкнула. Ива протянула руку — и пузырёк жидкости выскочил наружу, подчиняясь её воле. Значит, ничего не подмешано — иначе бы вода так просто не поднялась в воздух.
Ива сделала глоток. Так и не коснувшись чашки.
— А ты стала упрямее… и мнительнее, — подметил Светозар.
— Ты — главная причина моей мнительности, — говорила Ива, внутри желая сделать ему больно.
Как можно больнее. Как он ей сделал когда-то. Вся её память вскрылась там, на горе́, как плохо зажившая рана — закровоточила. И Светозар даже не осознавал, что одно его присутствие — сыпало на эту рану соль.
— Ива, скажи, ты меня ненавидишь? — произнёс Светозар, вскинув такой невинный взор, что Иве захотелось рассмеяться.
Они же уже не дети — неужели он надеялся провернуть подобное снова? Но смех оказался слишком едким, чтобы вырваться — посему превратился в обычное пренебрежение.
— А тебе не понятно? — вздыхая, спросила Ива и скинула ноги с кровати. Светозар сидел рядом на полу, и Ива убедилась, что её ноги не касаются его бока. — Светозар, какая мара тебя укусила? Как ты вообще додумался до того, чтобы снова обратиться ко мне? Чтобы сидеть тут и извиняться?
О, нет… Кажется, её марово любопытство отзеркалилось в его тёмных, поглощающих всё хорошее глазах.
Светозар протянулся к ней, коснулся её — Ива не успела отскочить, и он взялся за её ноги. Не схватился — но одного касания хватило, чтобы Ива скривилась в ужасе и застыла, как напуганное неожиданным светом животное.
Поймал. Матушка, не надо…
— Тебе любопытно… Тогда я тебе расскажу, — сказал он так, словно ждал этой возможности вечность. — Знаешь, ненависть и любовь — не так уж и далеки, правда? От ненависти до любви, как говорится, один шаг… Так одно слово способно перевернуть игру. Но я не хочу показаться тебе бесчувственным, просто… я долго над этим думал. Долго думал над тем, какое слово могло бы обратить время вспять.
Иве не любопытно. Больше не интересно. Она отказывалась от своих вопросов. В непонятной слабости, одолевшей всё тело, Ива попыталась оттолкнуть Светозара — но руки до того отяжелели, что даже поднять их оказалось сложно, не то что совершить усилие.
— Ива… Я так по тебе скучал, — говорил он, всё сильнее прижимаясь, проходясь по белой коже нежных маленьких ног едва отросшей, колючей щетиной. — Я… Я люблю тебя, Ива. И я только недавно понял, насколько много для меня это значит…
Любит… Он — любит? Любит?!
Что-то щёлкнуло в голове. Что-то очень нехорошее. Недоброе.
— Любишь?.. Да что ты знаешь о любви, Светозар? — пролепетала Ива, пока тело наливалось силой. — Что может знать о любви такой монстр, как ты?!
Воскликнув, Ива собрала всю силу и оттолкнула Светозара ногами так, что тот едва не пробил собой стену. Вспорхнув с кровати, словно на крыльях, Ива задрожала — всё её естество задрожало, заволновалось, завертелось. Она не замечала, как её когти вытянулись, как вздыбилась шёрстка, как воспарили локоны длинных волос.
Как опасно засветились глаза.
— Ты сломал меня! — закричала она не своим голосом. — И теперь ищешь у меня утешения, потому что больше никто и никогда не давал его тебе?! Какой дурак, какой неисправимый дурак! Безмозглое, бесчувственное, пустое чудище!
Из тела сами собой, словно лапы жадного хищника, потянулись иные силы. Но чувствовала Ива только одно: погубить, уничтожить, стереть.
Больше Светозара не будет на этом свете. В этой большой вселенной — он даже спокойной смерти не достоин. Он уничтожил её прошлое — он получит за это самое подходящее наказание.
Вечное страдание. Стать призраком самого себя.
А пока он смотрел на неё беспомощно, безмолвно, видя её могучую силу. У него — даже шансов нет спастись. Ива упивалась своим могуществом. Как же легко его, оказывается, сломать!..
— Ив! — крик заставил её очнуться.
Дверь распахнулась — ворвался Джант. Позади него — другие зверолюды, целая толпа, обступившая Иву, словно…
Чудовище. Словно она — монстр.
Вокруг всё завертелось. Нет-нет-нет… Джант не должен видеть её такой. Она не чудовище, она не чудовище, она не чудовище…
Это — Светозар! Он её уничтожил! Он её такой сделал!
— Ты умрёшь за то, что сделал со мной! — взвизгнула она, и сам воздух задрожал.
Те, что окружили её, пытались от неё укрыться. Но они не знали: не она тут злодейка.
А он. Светозар. Он должен умереть.
— Ив… Ты не должна этого делать.
Рука коснулась запястья. Ива обернулась: голос пробуждал её — вновь в мир чистых небес. Словно всплеск её чудовищной силы — это всего лишь кошмар, в который её погрузили. А там — мир настоящий. Спокойный и живой.
Джант. Он улыбался. Тянул к ней свои руки, не боясь. Совсем не боясь того, кем она стала…
Чем она стала.
Ива обернулась. Светозар по-прежнему сжался… как щенок. Ребёнок, потерявшийся на своём пути.
И вдруг пришло осознание.
— Ты ведь… всего лишь Щенок, — произнесла Ива, глядя на беспомощного Светозара. — Ты не Волк и даже не шакал. Ты всего лишь детёныш. Глупый и наивный.
Ива разжала кулаки. Бить его, уничтожать… Это бы ничего не дало. Ведь правда в том, что…
