— Наткнулись на что-то полезное? — спросила Милдред.
— Может быть, — туманно ответила Хейди.
— Куда направляетесь отсюда?
— В Вашингтон… Национальный архив.
— Удачи. Думаю, попадете в цель.
— В цель?
— Найдете ранее упущенную ценную информацию.
Хейди пожала плечами.
— Всегда неизвестно, что получится в самом конце.
Она не планировала уделять внимание странному письму Вильсона.
Но теперь, когда приоткрылась дверь, Хейди решила, что стоит заглянуть за нее.
Историк сената откинулся на спинку стула.
— Прошу прощенья, коммандер, но у нас на верхнем этаже Капитолия нет места для хранения документов конгресса.
— Понимаю, — сказала Хейди. — Вы специализируетесь на старых фотографиях.
Джек Мерфи кивнул.
— Да, мы храним довольно обширную коллекцию фотографий, имеющих отношение к правительству.
Он лениво переставил пресс-папье на письменном столе.
— А вы пытались обращаться в Национальный архив? У них массивное хранилище для материалов.
— Напрасные усилия, — пожала плечами Хейди. — Я ничего не нашла, что могло бы оказаться полезным для моей работы.
— Чем могу помочь?
— Меня интересует договор между Англией и Америкой. Думала, что во время подписания делались фотографии.
— У нас их огромное множество. Еще не родился такой президент, который не приглашал бы художника или фотографа на подписание договора.
— Мне известно о нем только то, что оно имело место в течение первых шести месяцев тысяча девятьсот четырнадцатого года.
— Ничего не могу вспомнить о таком событии, — сказал Мерфи с задумчивым видом. — Был бы рад найти что-нибудь для вас, но это может потребовать один или два дня. Должен выполнить несколько исследовательских проектов перед тем, как приступить к вашему запросу.
— Понимаю. Спасибо.
Мерфи колебался, затем пристально посмотрел на Хейди.
— Мне кажется странным, что в официальных архивах нет упоминания об англо-американском договоре. У вас есть ссылка на него?
— Я нашла письмо президента Вильсона премьер-министру Асквиту, в котором он упоминает об официально подписанном договоре.
Мерфи встал из-за письменного стола.
— Мои служащие попытаются, коммандер Миллиган. Если фотография есть, то мы найдем ее.
Хейди сидела в своей комнате в гостинице «Джефферсон», глядя в косметическое небольшое зеркальце на морщинки, которые образовались во внешнем уголке широко открытого глаза. Учитывая все обстоятельства, она смирилась с неумолимым ходом времени и делала по возможности всё, чтобы сохранить молодость лица и тела, которое могло прибавить еще унцию жирка.
За последние три года Хейди перенесла хирургическое удаление матки, развод и нежный роман с мая по декабрь с адмиралом вдвое старше ее, который недавно умер от сердечного приступа. Но выглядела такой же жизнерадостной и эмоциональной, как после окончания школы в Аннаполисе.
Она придвинулась ближе к зеркалу и начала изучать пару кастильских карих глаз. На радужной оболочке правого глаза было небольшое пятнышко, небольшое серое пятно в форме пирожка. Гетерохромная радужная оболочка — такое претенциозное название дал офтальмолог. Когда ей было десять лет, одноклассники дразнили ее. Но позднее мальчишки нашли это весьма привлекательным.
После смерти адмирала Вальтера Басса она не почувствовала необходимости в поисках замены и в эмоциональном взаимодействии с другим человеком. Но прежде, чем осознала, что делает, голубая форма уже была отправлена в кладовку, а Хейди стояла в лифте в шелковом облегающем платье медного цвета с дьявольски соблазнительным шафрановым кантом, заканчивающимся серебряным цветком в V-образном вырезе значительно ниже ее груди. В дополнение к сумочке, подходящей к платью, ее единственными аксессуарами были длинное перо и серьги с драгоценными камнями, свисавшие до плеч. Для тепла в мрачном зимнем воздухе Вашингтона она укуталась в пальто с узким воротником из темной коричнево-черной синтетической лисицы.
Швейцар вздохнул, глядя на такой экстравагантный вид, и открыл дверь такси.
— Куда? — спросил водитель, не оборачиваясь.
Простой вопрос застал ее врасплох.
Она решила выйти в город; не планировала, куда именно. Сделала паузу, но тут у нее засосало в животе.
— Ресторан, — выпалила она. — Можете порекомендовать хороший ресторан?
— Что бы вы хотели съесть, леди?
— Не знаю.
— Мясо, китайская кухня, морепродукты? Назовите.
— Морепродукты.
— Сейчас приедем, — сказал водитель, нажимая кнопку на счетчике. — Я как раз знаю одно местечко. С видом на реку. Очень романтично.
— То, что надо, — рассмеялась Хейди. — Звучит великолепно.
Вечер уже был в разгаре. Сидя в свете канделябров и наслаждаясь вином, наблюдая огни Капитолия, отсвечивающиеся в водах реки Потомак, она была лишена возможности поговорить с кем-нибудь, что лишь подчеркивало ее одиночество. Женщина, обедающая одна, до сих пор для некоторых людей оставалась непривычным зрелищем. Она ловила отдельные взгляды, которые бросали на нее посетители. Старалась понять, о чем они думают, чтобы провести время. Чье-то несостоявшееся свидание? Жена, ищущая приключений? Проститутка, сделавшая перерыв на обед? Последнее предположение ей понравилось больше всех остальных.
Вошел мужчина и сел за столик на два столика дальше от того места, где она устроилась. Освещение в ресторане было тусклым, Хейди смогла сказать о нем только то, что он был высокого роста. Ей хотелось обернуться и бросить на него оценивающий взгляд, но она не могла преодолеть воспитанную скромность.
Внезапно Хейди почувствовала, что кто-то стоит рядом, ощутила слабый запах мужского одеколона после бритья.
— Прошу прощенья, прекрасное создание, — прошептал голос ей на ухо, — но не чувствуешь ли ты в глубине души желания купить бедному любителю дешевого вина стаканчик мускателя?
От удивления она вздрогнула и взглянула, ее глаза широко раскрылись.
Лицо незваного собеседника было трудно рассмотреть: на него падала тень. Затем он обошел ее и сел напротив. Волосы густые и черные, в свете свечи она увидела его теплые зеленые глаза. Лицо обветренное, загорелое. Он пристально смотрел на нее, словно ожидая приветствия, черты лица были холодные и невыразительные. Затем улыбнулся, и показалось, что его улыбка озарила весь зал.
— Хейди Миллиган, неужели ты не вспомнила меня?
Она вздрогнула, на нее нахлынула волна воспоминаний.
