Вика словно в трансе вышла из дома и медленно двинулась вперёд, не обращая внимания на ливень, капли которого нещадно били по голове, стекая по разгорячённой коже девушки за воротник пальто. Небо не прояснялось, и Вика чувствовала, как к ней медленно стал извне подкрадываться страх, комом оседающий в горле. Как будто на неё снизошла мертвенная волна холодного воздуха и тяжёлой лапой накрыла её тревожное сердце, едва успокоившееся от недавней погони.
Она не помнила, как добралась до реки и отвязала от деревянного мостика лодку, мысленно попросив прощения у человека, для которого лодка была не только средством передвижения, но и кормилицей — девушка не сомневалась, что в таких полноводных реках водилось много рыбы вдалеке от берега. К тому времени, когда девушка уже плыла по течению реки, заметно похолодало и морозная сырость, появившаяся после дождя, со всех сторон нависала леденящим покровом и давила на спину и плечи. В тяжёлом воздухе то и дело появлялись мутные капли, словно сотканные из тумана, оседая на деревянных бортах лодки и медленно стекая ко дну.
Берега реки постепенно исчезали за дымкой водянистого тумана, висевшего достаточно низко над водой и, казалось, тишина, окружившая Вику, казалась непроницаемой и оттого более зловещей. Девушка некоторое время сидела в лодке, безучастно наблюдая за отдалявшимися берегами, и потом взялась за вёсла. Это было ей в новинку: когда Алекс брал её с собой порыбачить, что случалось крайне редко, то никогда не доверял ей вёсла, считая, что у его хиленькой сестрёнки не найдётся сил, чтобы справиться с течением реки и с управлением маленьким судном.
«Вот подивился бы Лёшка сейчас, — девушка грустно улыбнулась своим мыслям. — Его младшая сестричка управляет лодкой! Рассказать — не поверит…» Вика больше не просила брата взять её с собой порыбачить на острова на Волге, особенно, когда в разгар позапрошлогодних майских праздников она умудрилась свалиться в воду. Тогда Алекс не скупился на бранные слова, кутая ее в тяжёлое шерстяное одеяло, которое ему одолжил кто-то из рыбаков на причале. Больше Вика с ним не ездила на рыбалку, и брат даже не заговаривал с ней на эту тему. Сейчас же, она натёрла себе вёслами ладони, мозоли давали о себе знать саднящей болью, но девушка упрямо продолжала грести.
Вскоре, девушка вытащила вёсла и позволила реке самой управлять лодкой. Вика легла на дно крохотного судёнышка, положив голову на сложенный вчетверо брезент, и лежала, наблюдая за вечереющим небом.
В её душе было пусто и, казалось, она сливалась воедино с окружающим миром, когда заканчивалось царство осени и медленно надвигалась зима. Эмоции, словно некогда яркие краски, медленно блёкли, обесцвечивались и исчезали, словно подгоняемые осенним промозглым ветром, а чувства в виде опадающей листвы, медленно кружились в холодеющем воздухе, опадая на остывающую землю. Очертания некогда любимых и знакомых предметов словно таяли в вечернем тумане, оставляя после себя только лишь одну пустоту без тени сожалений и разочарований. Её мир становился единым, однако, это единение основывалось не на внутренней гармонии, а на отсутствии душевного конфликта, боли и старых обид, которые когда-то составляли часть её жизни, играя в ней весомую и неотделимую роль.
Вскоре над её головой расстилалось усыпанное звёздами небо: вечерние сумерки быстро сгущались, оставляя после себя лишь чёрное полотно неба с тысячами ярких звёзд.
Вика смотрела на россыпь ярких звёзд на тёмном бархате небосвода и потихоньку в её мыслях возникла из памяти детская колыбельная песенка, которую ей частенько напевала мама:
Ложкой снег мешая ночь идёт большая
Что же ты глупышка не спишь
Спят твои соседи белые медведи
Спи скорей и ты малыш
Мы плывём по льдине как на бригантине
По седым суровым морям
И всю ночь соседи звёздные медведи
Светят дальним кораблям
Уже засыпая, девушка не видела, что со стороны горизонта в небе появлялись отдалённые всполохи красноватого света, которые подсвечивали низко лежащие на небе облака…
Арктика, октябрь 2001 года
Если бы тишина была видимой, то, как бы она выглядела? Наверное, в чем-то она казалась схожей с затихшим лесом, готовящимся к долгой, изнуряющей зиме. После сравнительно продолжительного периода пасмурных и ненастных дней с дождем, снегом и непременно с ветром, ненадолго установилась хорошая погода. От восхода и до заката на небе сияет неяркое осеннее солнце, освещая ставшую безжизненной, после отлета птиц, местность. Тонкая пленка молодого льда на озере местами разрушена торошением и разбита на мелкие куски, выброшенные на поверхность. Точно кристаллы горного хрусталя, они блестели на осеннем солнце, а колеблющийся чуть нагретый воздух заставлял дрожать эти блики, и, казалось, что в озеро упали тысячи блестящих звезд. Это мерцание озера, возникающие в солнечной дали туманные миражи и глубокая тишина, изредка нарушаемая шорохом движущихся льдинок, производили на Алексея впечатление чего-то нереального и иллюзорного.
Многие ели, стоящие на открытых местах, имели странную форму: их нижние ветви, укрытые снегом, опускались до самой земли, образуя почти непроницаемый для ветра шатёр, укутывая и без того холодную почву твердым покрывалом.
Алекс выбрался в лес, чтобы побродить в абсолютной лесной тишине, нарушаемой шорохом его тяжелых шагов.
Когда он понял, что не один в лесу, у него возникло желание поскорее уйти. Стоял солнечный морозный день, и Алекс хорошо разглядел чью-то фигуру, притаившуюся за деревьями. Это была женщина или даже молодая девушка, наблюдающая за ним.
Алекс подошел поближе к сосновому стволу, за которым угадывалась чья-то невысокая фигурка:
— Эй! Я тебя видел. Не прячься!
Девушка шагнула навстречу: черные волосы, неровно подстриженные, длиной до лопаток, румяное лицо и лукавый взгляд ярких серо-зеленых глаз. Симпатичная, в кроличьей лёгкой шубке.
— Ты за мной следила? — спросил он, испытывая в душе легкое раздражение из-за того, что его потревожили, да ещё так бесцеремонно.
— Ну да, — без тени смущения ответила незнакомка, смотря прямо ему в глаза. — Мне было интересно.
— Что может быть интересного в человеке, который ненадолго забрел в лес и хотел ненадолго остаться один?
— Не каждый приходит сюда, — сказала девушка и многообещающе улыбнулась. — Не сердитесь на меня, ведь я не сделала ничего плохого…
— Ну, хорошо, не сделала, так не сделала. — Алекс собрался уходить: ему здесь делать нечего, а присутствие незнакомки почему-то только усиливало неприятные ощущения.
