– Вы цитируете доктора Франклина, надо полагать, – сказал капитан, подозревая подвох.
– Я цитирую одно из писем Юниуса, капитан Мендвилл, – одно из писем, адресованных королю и кабинету, которые столь безрассудны, что угрожают свободам англичан не только в колониях, но и в самой Англии.
Сэр Эндрю зашелся от негодования:
– Вы назвали его величество безрассудным?!
– Вероятно, это несколько шокирует. Но сама по себе подобная возможность не может отвергаться.
– Не может?! – рявкнул сэр Эндрю, – Я отвергаю ее – как отвергаю каждый надуманный предлог для мятежа! Проклятое евангелие этих «Сыновей Свободы»! «Сыновья Свободы»! – Он фыркнул, – Сыновья измены!
Лэтимер поддался минутной вспышке обиды.
– Англичанин и член Палаты общин, над которым вы издеваетесь, отзывался о нашей приверженности свободе с восхищением.
– Нисколько не сомневаюсь. В Англии тоже есть бунтовщики, как в Америке остались верноподданные.
– Да, но со временем, по всей видимости, станет больше первых и меньше последних. Ибо, повторяю, сэр, нет никакой ссоры между Англией и Америкой. Независимости, в результате которой Британия может потерять североамериканские колонии, желают лишь очень немногие из нас. Но она может оказаться единственным выходом. И это будет заслугой нерасчетливого короля, который, хотя и гордится титулом британского…
Но ему не дали возможности закончить. Сэр Эндрю вскочил, вне себя от бешенства:
– Вы бесчестный предатель! Боже мой! Как вы смеете произносить такие речи в моем доме? Вы слышали его, Роберт? Вы-то, конечно, знаете свой долг!
Капитан Мендвилл тоже приподнялся. Ему было явно не по себе.
– Роберт! – крикнула Миртль. Она поняла намерения отца в отношении Гарри и в волнении опустила обязательное церемонное «кузен» перед именем. И Лэтимер, и Мендвилл заметили это, хотя оба были поглощены более серьезными проблемами.
– Умоляю вас, не бойтесь, дорогая Миртль, – успокоил ее капитан и повернулся к наблюдавшему за ним Лэтимеру. – Здесь, под крышей сэра Эндрю, у меня нет возможности должным образом реагировать на ваши слова.
Горбинка на носу мистера Лэтимера обозначилась сильнее.
– Если вы хотите сказать, сэр, что сожалеете об этом, я буду счастлив повторить их в любом месте и в любое время, когда и где вам будет угодно.
В отчаянии Миртль снова вмешалась, даже не подозревая о том, что причина их явной враждебности друг к другу заключалась скорее в ней, чем в политических разногласиях.
– Гарри, ты ведешь себя, как безумец! Роберт, пожалуйста, не принимайте его слова всерьез.
– Не буду. – Мендвилл отвесил Лэтимеру легкий поклон. – Боюсь, вы меня неправильно поняли, сэр. Я только хотел сказать, что ношу форму офицера его величества, и этим продиктованы мои действия, – обезоруживающе пояснил он.
– Вряд ли вы захотели бы сказать другое.
Сэр Эндрю, с лицом багровым, точно тутовые ягоды, наконец пустил в ход свой самый веский аргумент:
– Оставьте мой дом, сэр! Немедленно! Я надеялся, что не увижу вас больше, но вы приходите и оскорбляете мой слух своими гнусными речами…
– Сэр, это не входило в мои намерения, – остановил его Лэтимер, – я приехал исключительно для того, чтобы оказать вам одну услугу.
– Не желаю принимать от вас никаких услуг! Убирайтесь, или я прикажу вас вышвырнуть!
Миртль стояла за спиной сэра Эндрю бледная, расстроенная, ей страстно хотелось помешать ссоре, попытаться восстановить мир между отцом и любимым человеком – ведь она любила его по-прежнему, – но она не смела. Баронет разбушевался не на шутку.
– Дело, которое меня сюда привело, – холодно настаивал Лэтимер, – касается Габриэля Фезерстона.
Он уловил резкий вздох сэра Энрью и заметил, как внезапно насторожился капитан Мендвилл, но и непосвященному было бы видно, как глубоко они поражены. Их выдавали лица. Он выдержал паузу, пристально глядя в злые глаза баронета.
– Вы поступили бы мудро, если бы приказали вашему управляющему отправить своего сына подальше из Чарлстона и вообще из провинции еще до наступления вечера.
Уже второй раз за сегодняшний день Мендвилл, обычно так хорошо владеющий собой, испытывал глубокое потрясение.
Мистер Лэтимер улыбнулся одними губами.
– Капитан Мендвилл, кажется, понимает, в чем дело.
– Что вы имеете в виду? – Сэр Эндрю справился с собой настолько, что смог задать вопрос.
– Если Габриэль Фезерстон не окажется к вечеру вне досягаемости Сыновей Свободы, то наверняка будет повешен, а предварительно, вероятно, обмазан дегтем и вывалян в перьях.
– Габриэль Фезерстон? – Щеки баронета неприятно побелели.
– Я вижу, – констатировал Лэтимер, – для вас не секрет, чем он занимается. Особый род королевской службы, на которую его нанял капитан Мендвилл.
– Я нанял? – переспросил Мендвилл.
Лэтимер моментально обернулся к нему.
– Лорд Уильям Кемпбелл, – сказал он с сарказмом, – не отличается осмотрительностью. Его можно легко вызвать на откровенность, причем без всякого с его стороны расчета на личную выгоду, который, наоборот, притупил вашу собственную сообразительность, капитан. Бывает, личный интерес становится повязкой на глазах осторожности. Это и случилось с вами утром, как мне представляется.
– Вы – подлый шпион! – взъярился Мендвилл.
Лэтимер демонстративно пожал плечами.
– Вор изловил вора.
– Объясните вы мне наконец, что все это значит? – потребовал сэр Эндрю. – При чем тут Фезерстон?
– Я расскажу вам, сэр! – торопливо воскликнул Мендвилл.
Но Лэтимер остановил его. Теперь, нагнав на них страха за Фезерстона, он стал хозяином положения.
– Мне кажется, будет лучше, если расскажу я. Габриэль Фезерстон, член Генерального комитета Провинциального конгресса и нескольких подкомитетов, злоупотребил своим положением и информировал Королевский совет о наших секретных мероприятиях. Этим он уже сплел веревку для нескольких из нас, но сейчас для того, чтобы нас повесить, момент неблагоприятный. Однако когда такая возможность представится – а Королевский совет только и ждет удобного случая – Фезерстона приведут к присяге как свидетеля, и с нами будет покончено. Скорее всего, Королевский совет удовлетворится тем, что повесит только меня, как предводителя, в назидание остальным. Но меня это не очень тревожит. Что бы там ни было, я предпочел рискнуть, чтобы не заставлять вас, сэр Эндрю, оплакивать столь ценного слугу, сына еще более ценного слуги. Но вы не вправе ожидать, что другие столь же благодушно настроены. Чтобы устранить опасность, им придется устранить Фезерстона. И сделают они это, скорее всего, тем способом, который я назвал.
