Марков: Как вы попали в разведшколу?
Бузулуков: Нашему брату, перемещенным лицам, за кордоном живется не сладко. Работа, если, конечно, ты еще ее имеешь, только самая тяжелая и грязная. Мне и мусорщиком приходилось быть, и мойщиком окон, и уборщиком в ночном баре с танцами. Пробовал на конвейер в «Рено» устроиться — знаете, автомобильная фирма? — так там принимают только молодых. В общем, больше в безработных числился. Особенно не везло последние пять лет. До того доходило, что хоть с протянутой рукой на углу становись, а это запрещено — нищих, считается, в цивилизованных странах нет… Скитался по ночлежкам в трущобах. И подворовывать научился — по мелочам, конечно. Сыру головку, пару ботинок где-нибудь на распродаже уцененных вещей… И вот стала мне все чаще и чаще сниться родная сестра. Я уже показывал, при каких обстоятельствах меня и ее немцы вывезли в Германию и о моих там мытарствах. Сестре повезло, она попала в восточную зону и после войны вернулась в Россию. Моя судьба оказалась другой. Я несколько раз пытался разыскать свою сестренку через Красный Крест, но все безрезультатно.
Однажды мне крупно не повезло. Вернее, сначала повезло, а получилась ерунда…
Приняли меня на работу в мотель недалеко от Гамбурга. И на бензоколонке помогать, и в автомастерской, и посуду на кухне мыть — в общем, прислуга за все. А потом у какого-то богатого туриста из машины чемодан пропал. Свалили на меня. Посадили.
Месяц сидел в камере при полицейском участке. И один раз на допросе следователь проникся ко мне доверием, вошел в положение, поверил, что не крал я того чемодана. Я ему всю свою жизнь рассказал. Он говорит: «Снимут с тебя обвинение». И даже пообещал устроить на работу и познакомить с человеком, который сумеет разыскать мою сестру. Вскоре освободили за отсутствием состава преступления. Следователь оказался не трепачом: меня приняли сторожем на большой склад и комнату дали, там же, при складе. А потом он свел меня с тем человеком. Беседа у нас была длинная, обстоятельная. Под конец он попросил написать автобиографию и сказал, что еще навестит. Примерно через три месяца опять появился у меня на квартире, сообщил, что дела мои подвигаются, и просил не унывать. А уходя, оставил пятьдесят долларов, сказал, что это помощь от благотворительного общества, в котором он чем-то там заведует. После он зачастил ко мне. Я видел — он принюхивается, примеривается, вроде собирается что-то важное сказать, да никак не соберется. И вот заявляется раз под вечер, перед тем как мне на пост заступать, и с порога, как обухом по голове: нашлась сестра! Обрадовался я, конечно. Хоть в ноги падай. А он тихо так говорит: «Теперь все зависит только от вас». Я сначала не понял, говорю: мол, готов полжизни отдать. Он засмеялся: «Зачем же такие жертвы?» Короче, этот тип поставил условие. Поездка к сестре состоится, если я выполню одно поручение.
Марков: Как зовут вашего знакомого из благотворительного общества?
Бузулуков: Том Симонсон.
Марков: Где он официально работает, где живет, вам известно?
Бузулуков: Где работает — не знаю. А живет… — Бузулуков на секунду задумался. — Да. Мы раз возвращались из ресторана, были навеселе. Он взял такси, дал мне денег на расплату, а сам сошел первым на улице Бисмарка, у дома семнадцать. Это я запомнил. Но, может, это и не его дом.
Марков: Что произошло дальше?
Бузулуков: Короче, радость у меня великая. На родине побывать, с сестренкой повидаться… Боюсь, вы не поймете, но со мной такое творилось… Я готов был согласиться на что угодно. Можете не верить, но у меня была мысль остаться в Советском Союзе. Ну, а потом все закрутилось, как во сне. Симонсон передо мной раскрылся. Он так и сказал, когда мое оформление на поездку подходило к концу, что «наши отношения надо скрепить взаимным обязательством», и объяснил, что «действует от имени органа разведки». Вот тут я по-настоящему испугался. Хотел от всего отказаться, но духу не хватило. Да еще он напомнил о моем деле в полиции, которое может вновь возникнуть, о деньгах, которые давал мне, о затратах на розыск моей сестры. По его подсчетам получалась солидная сумма, такая, что мне и за пять лет не расхлебаться. Короче, взял он меня в клещи, я уже больше не стал сопротивляться. Потом все пошло как по расписанию. Меня пропустили через школу — обучали методам ведения шпионской работы. Одели, обули, как надо, снабдили деньгами и вручили необходимые документы на поездку. И эту сумочку с батарейками. И я уже, откровенно говоря, окончательно смирился — будь что будет, обратного хода у меня не было.
Марков: Вернемся к сути дела. Какое задание вы получили от разведцентра?
Бузулуков: Я уже говорил: передать батарейки. Вот эти, что у вас на столе.
Марков: Это не батарейки, это контейнеры. Кому вы должны их передать?
Бузулуков: Не знаю. Мне сообщили день, время, место встречи и дали пароль. Ко мне должны были подойти.
Марков: Что находится в контейнерах?
Бузулуков: Понятия не имею. Мне было сказано — передать, и все.
Марков: Как же так? Везете контейнеры и не знаете, что в них? Несерьезно, Бузулуков.
Бузулуков: Не верите… Но говорю честно: что находится в контейнерах — не знаю.
Марков: Какое еще вам дали задание?
Бузулуков: Я должен был собрать сведения о воинских частях, дислоцирующихся в этом районе, а также по возможности установить, что за строительство идет в районе Ухтинска. Об этом я уже говорил на прошлом допросе.
Марков: Кто из этих людей вам лично известен? — Он вынул из стола и протянул Бузулукову три фотокарточки разных лиц, среди которых был Уткин Второй.
Бузулуков: Никто.
Марков: Когда вы почувствовали опасность провала?
Бузулуков: Когда на явке старуха вдруг бросилась в такси и скрылась от меня. Нехорошо получилось. Я, откровенно говоря, растерялся. Ну, попетлял по городу, проверился — ничего подозрительного не обнаружил. Но по-настоящему я опасность почувствовал уже в поезде. Обратил внимание на одного парня. Он на перроне стоял, мимо милиционер прошел. Поезд тронулся — он вскочил в соседний вагон — я в окно видел. Мне тогда показалось подозрительно, и я решил проверить и в случае чего сбросить хвост. И тут я уже не ошибся.
Марков: Что вы должны были делать в случае, если сорвется первая явка?
Бузулуков: Выйти на вторую ровно через месяц.
Марков: Где должна состояться вторая встреча?
