— Ну что же, — ледяным голосом произнесла донна Бригитта. — Никто не станет за тебя исправлять содеянное тобой. Отправляйся на ферму и принеси молоко.
— Я пойду с ней! — поспешно вызвалась Александрина.
— Нет. Сама сделала — сама пусть исправит.
— Но там же ветер и снег! А до фермы — почти две мили!
— Сестра Александрина. Оденьте её и отправьте. И, если она до темноты не вернётся — приготовьте для неё розги.
Адония, взглянув на Александрину, прошептала:
— Я же должна читать стихотворение на латыни!
— Сегодня, кажется, не придётся, — так же шёпотом ответила ей девушка.
Кто-то вынул из рук Адонии ангела и унёс к ёлке. Саму же её, подталкивая в плечи, повели облачаться в тёплую одежду. Укутав и повязав большой толстый платок, девочку просто вывели за дверь и дверь затворили.
Порыв ветра бросил Адонии в лицо пригоршню колкого снега. Из глаз её выкатились две слезинки. Вытереть их она не могла — обеими руками прижимала к животу большой, с глиняной крышкой, молочный кувшин. Адония понимала, что скоро стемнеет и надо спешить — летом она однажды ходила со служками на ферму, и тогда дорога показалась ей очень длинной, но это было летом, а сейчас — ветер и снег…
И всё-таки она не спешила. Хрустя снегом, Адония обогнула главное здание пансиона и, приблизившись к окну, стала смотреть на ель, надеясь увидеть на одной из ветвей золочёного ангела. Нет, не видно…
Вдруг послышались чьи-то торопливые шаги.
— Как хорошо, что ты ещё не ушла! — быстро произнесла Александрина.
Она была в тонком чёрном платье и тонком платке. Выбежала, не набросив никакой тёплой одежды.
— Вот, возьми-ка! — прошептала она и, достав из кармана улыбающегося серафима, спрятала его у Адонии на груди.
Перевязала на ней платок, подтолкнула в сторону ворот.
— Если устанешь — оставайся на ферме! Пусть даже розги, но в темноту не ходи!
Адония дошла до ворот, сообщила хмурой привратнице:
— Донна Бригитта послала меня на ферму.
Та равнодушно открыла ворота, выпустила девочку и с грохотом ворота закрыла.
Широкая тропинка вела от ворот до самой фермы — сёстры ходили туда каждый день. Пошла, прижимая кувшин к груди, и Адония.
Если бы не этот кувшин, она дошла бы до фермы ещё засветло! Но он оказался таким тяжёлым. Так часто пришлось останавливаться и отдыхать…
Было уже совсем темно, когда девочка различила перед собой чёрное массивное строение. Нигде не слышалось человеческого голоса. Ни одно окно не светилось. С трудом Адония отыскала дверь. Долго дёргала за ручку, прежде чем дверь поддалась. Вошла внутрь. Тепло. Запах навоза. И — полная темнота. Дышит кто-то! Убежать? Но так нужно хоть немного согреться. Вот тут что-то твёрдое — можно присесть…
Она даже слегка задремала. Вдруг там, в темноте, кто-то затопал — так громко, так близко! Вскрикнув, Адония бросилась к слабо светящемуся проёму приотворённой двери. Она выбежала из коровника и увидела, что на дворе — ночь. Белая равнина залита слабым, лунным, голубоватым светом. Сзади снова затопали! Скорее, скорее домой. Задыхаясь, забыв про брошенный в тёмном помещении кувшин, Адония бежала к пансиону. Устала, пошла медленно. Под ногами громко поскрипывал снег.
Казалось, она никогда не доберётся до знакомых ворот. Шла бесконечно долго. Но вот наконец и они! Адония постучала. За воротами — тишина. Привратница сладко спала в караульной — стоящем невдалеке от ворот небольшом доме. Адония, устав стучать, присела, привалясь спиной к деревянной створке. Холодно было так, что выступали слёзы. Постанывая от боли в замёрзших ногах, она слабо звала: «Александрина! Александрина…»
Потом её окружила высоко поднявшаяся зелёная трава. Над головой плавилось огромное горячее солнце. Пришёл какой-то кот со свиным пятаком вместо носа, стал жечь пылающим факелом её ноги. Адония хотела закричать, но не смогла. В этот миг вдруг блеснули перед глазами сверкающие золотом крылья. В руке серафима струился огненный меч. Оживший ангел взмахнул им, и кот, дико взвыв, обратился в клуб чадного дыма. В следующий миг и дым, и ангел пропали. Адония сладко вздрогнула: «как тепло!»
Над ней послышались голоса.
— Несите быстро ведро горячей воды!
Кажется, привратница.
— Зачем воды? (это голос Ксаверии). Нужно отнести её…
— Да она обмочилась ночью! И примёрзла!
— Вот гадина.
Когда Адония пришла в себя, она лежала в своей кроватке, укрытая несколькими одеялами. Над ней склонилось чьё-то лицо. Она слабо прошептала:
— Александриночка…
Прижав палец к губам, Александрина оглянулась, достала фигурку золотокрылого ангела и, отпахнув край одеял, положила её рядом с Адонией. Руки девочки коснулись бумажные, наклеенные на воск одежды серафима.
— Всё хорошо! — проговорила Александрина, поправляя на девочке одеяла. — Теперь будет всё хорошо!
Когда Адонии разрешили вставать, первое, что она сделал — спрятала своего ангела в пустой заброшенной комнатке. Потом в эту комнатку снесли какой-то хлам и двери заколотили.
Метресса после этого случая приказала себе быть осторожной. На содержание этой дворянки дают хорошие деньги. Кто их стал бы платить, если бы с ней что-то случилось? Время от времени, когда маленькая воспитанница показывала характер, ей доставались розги, но боль питомица Люпуса научилась терпеть. Затаённую ненависть донны Бригитты к ней, строптивой малявке, девочка приняла как неизбежную сторону жизни и не очень-то обращала на неё внимание. В размеренной повседневности было нечто иное, что всецело, по-настоящему занимало её: принимаемые в пансион новые воспитанницы. Они приносили с собой то, что было для маленькой сироты очень ценным: знание большого мира. Того самого мира, который у неё отняли, когда заперли здесь, в помещении бывшей тюрьмы. Мира, что жил где-то там, за стенами, и ждал её, и пугал, и притягивал. Адония окружала вновь прибывших воспитанниц заботой и участием, посвящала в объявленные и тайные законы местного бытия, предостерегала от опрометчивых поступков, а взамен с необъяснимым трепетом ждала рассказов о загадочном мире, что жил своей жизнью по ту сторону стен. Её до дрожи волновало то, что называлось коротким словом «город», отчего там много людей? Отчего много карет? Какие там торговые лавки? Что в них продают? Какие бывают деньги? Правда ли, что люди умеют построить дом, который может переплыть море? Какое интересное у него имя: «корабль»! Действительно ли девочки и женщины носят не одинаково серые платья, а самые разнообразные и цветные?
