отозвался Станислав. — В детстве звали Стасиком, потом Стасом, а теперь вот Станислав. С чего начнём? Давайте сначала посмотрим кости, палеонтологический материал.
В маркшейдерском отделе, большой комнате лежало несколько куч очень крупных костей, разложенных по видам животных: отдельно мамонты, носороги, бизоны, олени, лошади. Да, тут было что посмотреть: позвонок мамонта едва ли не с футбольный мяч, такие же, и даже больше, бабки. Станислав рассказывал:
— Это не самые крупные, их я уже и не беру, — пояснил он, видя удивление ребят. — Куда их денешь, например, ребро, если размером оно с две оглобли? Я его и не донесу. Или челюсть целую. Хотя, впрочем, целых костей почти не бывает. Пока до меня какая дойдёт, её уже порушат — хоть монитором, хоть экскаватором.
— А как вы всё это определяете?
— Да ведь видно же, где бык, а где олень, например. Кое-что я научился определять с помощью учебника палеонтологии. Вот, глядите, челюсть шерстистого носорога — в моём представлении похожая на свиную, но гораздо крупнее. Верхние коренные зубы, стираясь, с торца образуют рисунок, напоминающий греческую букву «пи». Эта кость рассыпалась, но я её укрепил и реставрировал с помощью специально приготовленной замазки. Такой же, как замазывают стёкла в оконных рамах. Олифа, мел — вот и всё, что нужно. Этот рецепт я ещё с детства помню, когда жил в отцовском доме.
А вот эта огромная лобовая кость с отростками рогов сразу видно, кому принадлежит. Быкам, а точнее — древним бизонам. И вот что удивительно: вместе с костями иногда попадались и пучки шерсти красноватого цвета — наверняка мамонтовой. Вот, смотрите, я тут набрал в спичечный коробок. Пролежавшая тысячи лет, она почти выцветшая.
— Да, и тонкая, как паутина, — с удивлением сказала Надя, разглядывая небольшие пучки очень ломкой рыжей шерсти.
— А это что за штуковина? — спросил Стёпа, показывая на массивный обломок желтоватого цвета. — Я бы сказал, что это зуб, но очень уж он большой, прямо-таки гигантский.
— Да, верно, это зуб мамонта, — отвечал Станислав, наблюдая, как вытянулись лица ребят в недоумении.
— Если это зуб, то его хозяин должен быть величиной с трёхэтажный дом, — вполне всерьёз сказал Стёпа.
— Ты, Степан, был бы прав, если бы у мамонтов было тридцать два зуба. Но у них, как и у слонов, их всего по восемь. Клыки превратились в бивни, а резцы оказались ненужными и атрофировались. Так как растительную пищу они срывают хоботом, то осталось лишь по два коренных зуба на каждой стороне челюсти, зато видите, какие мощные! Настоящие жернова для перетирания травы и веток. За жизнь — а слоны живут до восьмидесяти лет — они у них меняются три раза, истираясь до основания, ведь вместе с травой попадает и земля, и песок.
— А это что за фарфоровая труба? — спросил Степан, взяв в руки желтоватый предмет круглого сечения.
— Разве не узнал? Это же бивень мамонта. Вернее, его обломок.
— А, и правда. Только он что-то крошится.
— Да, бивни сохраняются хуже других костей, — подтвердил Станислав, добавив: — А лучше всех зубы. Видите, тут их целая коллекция от разных животных. Как вы думаете: почему так много зубов?
— Они крепче, из-за дентина, и потому лучше сохраняются, — сообразил Роман.
— Верно, — согласился Станислав. — А я тут ещё другую теорию толкаю, почему зубов много относительно других костей. Да потому, что кости вместе с падалью жрали гиены. У них такая специализация — именно кости. А зубы они не могли разгрызть — слишком твёрдые.
— Интересно, — протянул Стёпа. — Вот бы посмотреть, что тут было двадцать тысяч лет тому назад!
— Читай Обручева «Плутония» или Рони «Борьба за огонь», — посоветовал Станислав. — Особенно вторая книжка. Там автор изобразил так, что всё кишит от страшных хищников: пещерные медведи, львы, саблезубые тигры. И все голодные, а самая лёгкая добыча — человек. А тут ещё ледниковый период наступил, холод. Единственное спасение — забраться поглубже в какую-нибудь пещеру. Этих пещерных людей так и называли — троглодиты. У них выживал, наверное, из тысячи один.
— А, кстати, кости древнего человека не попадались?
— Слишком сложный для меня вопрос. У нас в карьере всё перемешалось, и не поймёшь, где древнее, а где современное. Я же говорил про старинное кладбище, а там где их разберёшь — древние или не очень.
Когда закончили беглый осмотр, Станислав сказал:
— А теперь в путь. Но сначала мне надо сделать свою работу, и это займёт часа два. Вот стоят ваши сапоги — надевайте, без них на участке гидромеханизации делать нечего.
— Хорошо, мы посмотрим вашу работу. А что такое маркшейдер? — не выдержала Надя. — Слово не очень нам знакомое.
— Маркшейдер? Если в переводе с немецкого — это человек, специалист, рисующий, определяющий марку. А что такое марка? Точка на местности, условная или отмеченная штырём, пирамидой. И главное — её местонахождение должно быть определено, то есть вычислены её координаты. А если знать координаты, то с этой точки можно делать геодезические съёмки и рисовать карту, план, считать объёмы, что хотите.
— А-а, понятно. Это как мореплаватели секстантом определяют широту и долготу.
— Там очень приблизительно, а нам нужно точно. От этого зависит многое, в том числе зарплата. В общем, маркшейдер — это то же, что геодезист в приложении к горному делу. А ещё это козёл отпущения.
— Как это?
— А так, что маркшейдера сделали человеком, отвечающим едва ли не за все цифровые данные на руднике. Но это долгий разговор, к нам не относящийся.
— А что сейчас вы будете делать?
— Замерю углы теодолитом, а в конторе вычислю координаты.
— В общем, сплошная математика?
— Да, можно сказать, тригонометрия. Кто в школе её освоил, тот легко может выучиться на топографа. А топография — это простейшая геодезия.
Когда Станислав поставил инструмент на штатив, все по очереди заглянули в окуляр.
— Ой, а там всё вверх ногами! — удивилась Надя. — Почему?
— Свойство оптики переворачивать. Но это не мешает в работе.
— Как это не мешает, неудобно же!
— Надя, ты как моя реечница! Увидела, что всё кверх ногами, — и теперь одной рукой держит рейку, а другой придерживает юбку. Я же её вижу кверх ногами. А ещё студенты рассказывают такие байки. Работают студенты-горняки с теодолитом. Подходит дряхлый старичок: «Ребятки, дайте взглянуть, что вы там всё смотрите, никогда не видел». — «Что ты, дед, сидел бы на своей печи и не рыпался! Иди своей дорогой». — «Жаль, ребятки, прожил жизнь, а в трубу не посмотрел». А дед-то был известный на весь мир профессор геодезии, знаменитый Келль. Горняки-то его не знали.
