а раз Мастира беременна – она уже точно не ребенок. И только ей решать, называть ли имя отца, вступать ли с ним в брак или растить дитя в одиночку. Титаны свято чтут чужой выбор.
И еще год спустя в Алмазном Раю родился крупный и очень бойкий младенец. С оливковой кожей, золотистыми глазами и буйной рыжей гривой, похожий на маленького львенка. Когда он в самый первый раз закричал, птицы взлетели с ветвей – так громок оказался голос юного титана.
Метерон внимательно изучил новорожденного внука. Он не спрашивал дочь о личности отца, но не переставал гадать, кто наградил ее столь ранним материнством. И глядя на малыша Энзириса, он пытался угадать в нем знакомые черты, сравнивал со всеми титанами Камня, которых знал – а Метерон знал всех.
Вот что с его волосами? Они похожи на шерсть, спускаются вдоль хребта мягкой полоской. У обычных титанов такого не бывает.
Что если отец – озверелый? Один из тех, что лишились себя в Мировом Катаклизме? Тогда быть беде. У этих чудовищ иногда случаются дети, но они обречены с рождения, их внутренний зверь рано или поздно являет себя.
И по мере того, как годы шли, беспокойство Метерона только росло. Энзирис рос непоседливым шалуном, он быстро научился ходить, а потом и бегать. Почти сразу он подобрал палку и тут же сломал о ближайшее дерево.
Жена Метерона, Аллета Цветущая, тоже не была рада такому внуку. Еще сильней мужа она подозревала, что дочь сошлась с кем-то из озверелых. Она даже предлагала Мастире позаботиться о нежеланном ребенке, отнести туда же, куда изгоняют тех, кто утратил титанов разум.
Но Мастира лишь смеялась над беспокойством родителей. Энзирис нормально подрастал, ловил в ручьях рыбу, бегал и соревновался с другими титанятами.
И много дрался.
Энзирис был задирист. Молодые титаны часто меряются силой, и драки для них – не что-то из ряда вон выходящее. Но Энзирис особенно сильно любил драку. Любил ее самозабвенно, бросал вызов всем, кого встречал.
Поводы у него находились всегда. Другие титанята дразнились, что отец Энзириса не желает его знать, а тот уж никому не сносил обиды. Всякий, кто неосторожно раскрывал рот, получал от мальчика тумаков. И со временем он все больше входил во вкус…
Он был несносен. Не видел беды в том, чтобы задирать малышей, но не боялся драться и с теми, кто старше и сильнее.
- Рев не спасет тебя от тумаков! – кричал Энзирис, тузя собственного дядю, кроху Диагрона.
Маленький сластена умял пирог, который испекла Энзирису мать. Не кусок, не половину – а весь целиком! А все почему? Он попросил у Энзириса кусочек, но тот отказал, потому что хотел весь пирог для себя. Диагрон же решил наказать Энзириса за жадность, схватил пирог и слопал на бегу.
Как такое можно было стерпеть?! Энзирис гнался за ним несколько вспашек и гневно орал, потрясая палкой. А другие титаны смеялись над ними, отчего Энзирис гневался только сильнее.
И поймав наконец Диагрона – избил до крови. Пустил ему ихор.
- Ты закончил? – спросила выросшая на пути бабушка. – Я тебя проучу, поганца!
- Я уважаю тебя, Аллета, поэтому буду бить со всей силы! – встал в нелепую стойку Энзирис.
Он уже ребенком побеждал на кулаках подростков и даже пытался драться со взрослыми титанами. Им он проигрывал, конечно, но поражения и тумаки не слишком его расстраивали. Даже маленькие титаны прочней железа, редкие раны заживают быстро, а из каждого проигрыша Энзирис извлекал ценный урок.
- Еще посмотрим, кто кого! – обещал он, потрясая палкой.
- Что ж за жребий тебя ждет? – глядя на это, ворчал Метерон.
Энзирис услышал его. Он перестал лупить крапиву, обернулся к деду и серьезно сказал:
- Жребий живущих – вечная борьба.
Лоб Метерона от изумления пошел складками. Не может же он нащупать жребий в таком юном возрасте?.. или может?.. он не слышал о таких случаях. Конечно, сам он и остальные из первого поколения обрели их очень рано, но все-таки не в ребячестве. Даже Катимбер, самый среди них младший.
Кстати насчет Катимбера. Вечная борьба – это к нему. В тот же день Метерон навестил друга и попросил об услуге. Поскольку устами мальчика стал говорить жребий, хорошо будет, если дядькой станет тот, кто лучше других поймет его и направит.
- Он мал для сражений, - сказал Катимбер.
- Сегодня он избил моего сына.
- Твой внук избил твоего сына?.. Которого?..
- Малыша Диагрона. А потом пытался избить мою жену.
- Необычно стучит в его сердце титанова правда, - заметил Катимбер. – Почему хоть избил? За дело?
- Не поделили пирог.
- Что ж ты не учишь его разрешать конфликты мирно?
- Учу. Но он мне все-таки не сын, а внук. Учить его должна мать, но она сама еще дитя. К тому же… он, кажется, уже определился в методах взаимодействия с окружением. Они в основном деструктивные.
- Я тебя понял. Не звереет?
- Кажется, нет.
- Понаблюдаю сам.
Вскоре Катимбер явился к Энзирису и предложил поединок. Тот, конечно, не отказался – и снова был бит. Эта драка закончилась феноменально быстро – мальчик-титан даже не успел ничего понять.
- Хлипковат ты для своего возраста, - сказал Катимбер, впечатывая Энзириса в скалу. – Впустую тратишь много энергии. Занимаешься ерундой. Если хочешь научиться сражаться – я научу тебя.
- А я научусь и однажды тебя одолею, - пообещал Энзирис.
- Меня не одолеют даже боги, - уверенно сказал Катимбер. – Но ты можешь попробовать.
Обитатели Алмазного Рая постоянно учатся друг у друга. Титаны бессмертны и любят познавать новое. Их не ждет впереди роковая черта, поэтому они могут заниматься самосовершенствованием до бесконечности. Елегиаст во исполнение своего жребия умер, но осталась его библиотека, огромное хранилище знаний в Городе Титанов.
Энзирису все было интересно, все хотелось узнать. Он быстро
