на лицо, то прикрывал веки, сосредотачиваясь на дыхании, то опирался одной рукой о стойку микрофона, наклоняя его в разные стороны, то махал рукой, призывая петь вместе с ним. Он пел от души и пел для себя. Пел так, будто сам написал эти песни. И да, он родился, чтобы быть звездой.
Ник наблюдал за ним с глупой улыбкой и сам не заметил, как начал двигаться в такт музыке и подпевать вместе со всеми.
После очередной песни его оглушили восхищенные возгласы девушек, но когда выяснилось, что песня была последней, восхищение сменилось недовольством. Компромисс нашли уже в следующую минуту: всего то надо было спеть еще раз припев финальной песни.
Ввиду отсутствия музыкального сопровождения пение толпы было громче обычного, что очень льстило Киллиану, купающемуся в лучах славы и любви фанатов. Вот теперь Ник закатил глаза. Наверняка итак непомерное эго его друга разрослось еще сильнее с их последней встречи.
Вовремя вспомнив причину, по которой здесь оказался, он поспешил обратно к выходу из зала, что оказалось довольно сложной задачей, и направился ко входу для выступающих. Ник проскочил мимо мужчины, тупо орущему возле двери "Куда?!" и "Нельзя!", и попал в просторное закулисье, где царила совсем иная атмосфера: кто-то наводил порядок на лице перед зеркалом, кто-то репетировал перед выступлением, а кто-то просто ждал своей очереди. Он выискивал взглядом знакомую фигуру среди разномастного сборища, когда мужчина — видимо, охрана — зачем-то вцепился в его предплечье.
— Фанатам сюда нельзя!
Ник в недоумении выгнул брови мол, я похож на фаната? и выдернул руку, возвращаясь к поиску.
Киллиан сидел рядом с остальной группой, которая что-то весело обсуждала, жадно пил воду, а затем, возвращаясь к разговору, вылил остатки себе на лицо.
— Ну все, парень, пошли, — неугомонный охранник потащил его за шкирку к выходу.
— Киллиан! — выкрикнул Ник после нескольких секунд колебаний. И если до этого еще оставались немногие, чьи внимания он не привлек внезапным визитом со своенравным конвоиром, то сейчас на него смотрели практически все. Если бы сюда не доносилась музыка, играющая за стеной, то можно было бы услышать стрекотание сверчков.
Киллиан же, увидев его, изменился в лице: задорная улыбка вмиг исчезла, уступая место удивлению и недоверию. Что-то сказав приятелям, он направился к Нику, которого уже успели выпроводить за дверь.
— Да отцепись ты уже от меня! — он бросил на мужчину уничтожающий взгляд, поправляя свою толстовку.
— Ник..? — неуверенно произнес Киллиан, появившийся из-за двери.
— Привет, — слабо улыбнулся тот, задаваясь вопросом, неужели он так сильно изменился за эти годы. Да, прибавил в росте и весе, но отличительные черты у него все же имелись. Хотя, если говорить о Ландре, то он изменился довольно-таки сильно. Но Ник же его все равно узнал.
— Привет, — отзеркалил друг его улыбку и кинулся к нему с крепкими объятиями. Ника обдало запахом сигарет и кофе, и пустой желудок тут же дал о себе знать.
Волнение — а он только сейчас понял, как сильно волновался, — тут же улетучилось, сменяясь теплом и радостью долгожданной встрече.
Киллиан немного отступил и сразу же всучил ему довольно-таки сильный подзатыльник.
— Где ты был?! Я думал тебя похитили, или убили, или еще чего похуже! — ты не представляешь, насколько "похуже". — Нельзя вот так вот исчезать. И нечего на меня так смотреть! — прилетела очередная претензия за раздосадованный взгляд Ника, потирающего затылок. — Не мог ни разу позвонить или написать за четыре года?!
— Киллиан, давай не здесь, — миролюбиво произнес Ник, пытаясь остановить гневную тираду друга, и покосился на охранника, который, судя по его виду, жалел о том, что не взял с собой попкорн. Киллиан проследил за его взглядом и, быстро приняв какое-то решение, схватил его за локоть и потащил обратно внутрь, отмахнувшись от недовольного прерванным представлением зрителя коротким "он со мной". Ник бросил на того довольный взгляд а-ля выкуси, ублюдок.
Ландре быстро попрощался с друзьями, извиняясь за прерванные планы на вечер, забрал свою кожаную куртку (вот теперь сложился весь образ бунтаря и плохого парня) и вывел их наружу через черный выход. Нику было одновременно и неловко, и радостно из-за того, что тот отменил ради него все свои дела.
— Хочешь кушать? — не останавливаясь спросил Киллиан, все еще держа его за локоть.
— Умираю с голоду, — честно ответил Ник. Киллиан продолжал идти вперед, будто другого ответа и не ожидал. — Эй.
— Мм?
— Я никуда не убегу, — в ответ на непонимающее выражение лица друга он поднял свою руку на уровень глаз. — Можешь меня уже отпустить.
Тот нехотя отпустил его и привел в кафе, располагавшееся через дорогу от концертной площадки.
— Майк! — Ландре, проходя к свободному столику, помахал одному из официантов, который тут же подошел к ним с подносом и приветливо улыбнулся. — Что там у тебя? — указывая на поднос.
— Свиные ребрышки с картофелем, салат из морепродуктов, чизкейк и кофе. Подойдет? — смуглый официант с тонкими смешными усами и сияющей улыбкой после одобрительного кивка выложил блюда на стол. — Как прошел концерт?
— Великолепно! Столько народу пришло, ты не представляешь! — Киллиан принялся рассказывать видимо-Майку о своих цитата "незабываемых впечатлениях". Ник же набросился на еду, почти не вникая в суть разговора. В этом и не было нужды: приятели болтали так, словно его здесь и не было.
Воспользовавшись моментом, он начал разглядывать Киллиана. Небрежно растрепанные локоны обрамляли красивое лицо с правильными чертами, которые успели заметно заостриться. Особенно выделялись точеные скулы. Под бледной безупречной кожей рук были видны синие вены.
— Долго мне еще ждать? — послышался недовольный мужской голос в другом конце зала.
— Минуточку, — ответил Майк, не замечая, как вилка в руках Ника застыла на полпути ко рту, и вновь вернулся к разговору. — Принести что-нибудь выпить?
— Я за рулем.
— Ну и правильно. Приятного аппетита, — официант снова широко улыбнулся и ушел в сторону кухни. По пути его вновь окликнул клиент, оставшийся без ужина. — Да иду я, господи, — послышалось негромкое ворчание Майка.
— Ты взял и спер чужой заказ? — пробубнил Ник с полным ртом.
— Ты спер чужое блюдо, — Киллиан без какого-либо выражения вины или стыда
