Их было немало, этих вещей, и они многое могли бы рассказать в своём владельце дотошному сотруднику органов внутренних дел, доведись попасть к нему в лапы.
В переднем кармашке, чью молнию закрывала плотная сумочная крышка, хранились 50 чистых бланков приходных кассовых ордеров. На некоторых, впрочем, были оттиснуты печати несуществующих фирм. Оставалось только заполнить, оторвать корешок и обменять на деньги у щедрого простака.
Средства заполнения лежали в соседнем отделении котомки. Макс возил много разных авторучек, на случай, если потребуется что-нибудь незаметно приписать. Здесь имелись шариковые ручки: синие и чёрные, с тонкими стержнями и совсем толстыми; были две чернильные, одна с пером "рондо" заряженная ярко-синей "Радугой", другая с ученическим пером номер 5,5, пишущая канцелярскими фиолетовыми чернилами. Тут же находились две кустарного изготовления круглые печати с плоскими металлическими рукоятками. Одна выдавала оттиск "Общество с ограниченной ответственностью "Вал", другая - "Индивидуальное частное предприятие "Виктория". За неимением настоящих украинских печатей, Макс решил прихватить самые безликие и потому наиболее ходовые колотушки.
Внутренний карман сумки содержал в себе десятка два листов чистой бумаги, пять пар стандартных договоров без обозначения юридических лиц, лист копирки и поддельные паспорта. Там же валялась рандолевая гайка-печатка с фальшивой 583-й пробой, позолоченная цепь весом 10,5 граммов с настоящей золотой застёжкой, на которой имелось подлинное клеймо, а также дешёвая зажигалка, просто на всякий случай. Во внешнем боковом карманчике был запихнут крошечный мультитул: плоскогубчики, две отвёртки, дюймовый ножичек, пилка, шило и фонарик с синим диодом. Второй такой же карманчик, пришитый возле лямки, помещал катушки с чёрной и белой нитками, три иголки и двухметровый капроновый шнурок.
Не было в котомке только денег. Но их Макс рассчитывал легко добыть, используя содержимое волшебной сумочки-выручалочки.
- Ничего лишнего, - хмыкнул Макс, - только бизнес!
Он оставил на столе записку: "Ушёл гулять. Вернусь днём", повесил сумку на плечо, подошёл к двери и оглянулся. Майя не собиралась пробуждаться.
"Ничего личного, - подумал Макс. - Спи!"
Спозаранку шагалось легко, будто к ногам привязали крылья. Зорко примечая заботливо развешанные по стенам домов таблички, Макс осмотрел Московскую площадь, на которой сходились улицы Киевская и Гагарина. Последняя в свете дня уже не казалась широким проспектом, а была обычной улицей, здорово смахивающей на петербургскую.
Побродив по Симферополю, Макс отметил его поразительное сходство с Питером. Если не вглядываться в детали, в рекламу на украинском языке и номерные знаки автомашин, можно было запросто обознаться и представить себя находящимся где-нибудь в Купчино или на Гражданке. Спальные районы Симферополя были типовой советской застройки и в них витал специфический ленинградский дух. "Стоило ли трястись двое суток на поезде, когда можно было проехать десять минут на метро и узреть то же самое?" - подумал Макс.
Он спустился по Гурзуфской улице и попал в парк, через который текла речка. Поблуждав по зарослям и не найдя моста, Макс выбрался к автовокзалу, от которого в Ялту ходили не только маршрутки, но и троллейбус. Раньше о нём доводилось только много слышать. "Вроде трамвая в Стрельну, - Макс исследовал чудо техники, попутно купив на лотке большущую километровую карту Крыма. - Надо же, междугородный электротранспорт! Нормальная такая экзотика в ленинградском стиле." Почему-то о Петербурге Макс теперь вспоминал исключительно как о добром, милом сердцу советском городе. Должно быть, влияла застойная атмосфера Симферополя. Даже названия улиц хранили память кумиров Империи. Макс прошёл по улице Воровского на улицу Розы Люксембург, миновал проспект Кирова и свернул направо к большому парку имени Юрия Гагарина. Солнце изрядно припекло голову и плечи. Макс поспешил под сень деревьев и вышел через речку к красивому искусственному водоёму.
"Почти как прежний Ленинград, - Макс открыл купленную по дороге бутылочку пива, отхлебнул и впал в меланхолию. - Не хватает только гипсовых статуй и бетонных стендов с портретами членов Политбюро."
У пруда было шумно от большого количества праздных людей, стянувшихся в жаркий день к водной свежести. Они гуляли по дорожкам, сидели и лежали на берегу, смеялись, спали, купались, либо просто ворочались, взятые пляжным измором. Бегавшая вдоль среза воды девочка лет четырёх пыталась пнуть озабоченного голубя, а тот уворачивался и не взлетал. Со скамейки на неё смотрели озабоченные родители. "Туристы," - сообразил Макс. Он быстро научился отличать смуглых крымчан от приезжих, пусть даже те как следует прожарились на пляже. Свежий красный загар не шёл ни в какой сравнение с густым тёмно-коричневым, приобретённым за много лет.
Макс ещё глотнул бодрящего напитка и поискал глазами место на скамеечке. Свободно было рядом с благообразным стариком в белых летних брюках и стильном парусиновом френче. У старика был длинный аристократический нос, безупречно уложенные волосы и расчёсанная бородка. Белый старец восседал с видом такого величайшего равнодушия к окружающему миру, что к нему даже никто не осмеливался приблизиться. Макс решил это положение исправить.
- Позвольте? - развязно спросил он и уселся, не дожидаясь ответа. В конце концов, парк был общественным местом, где все равны.
- Пожалуйста, - запоздало отозвался старик.
Примостив на коленях сумку, Макс потягивал пивко. Ему быстро захорошело. Вокруг царило беспечное веселье праздных и довольных жизнью людей. Это действовало расслабляюще.
- Жарко сегодня? - отвлёк от медитации старческий голос.
- Да, - Макс покосился на деда.
- Тяжело с непривычки? - белый старец произносил слова чётко и требовательно, оттягивая на себя внимание.
- Тяжело, - согласился Макс.
- Пиво помогает?
- Да, - покорно ответил Макс. Мнения относительно пива у него не было, но и возражать не хотелось.
- Вам становится тепло, ваши веки тяжелеют, вы слышите только мой голос.
Макс против своей воли настроился внимать, тем более, что ему и в самом деле было комфортно и малость дремотно.
- Дайте мне пятьсот гривен, - последовал приказ.
Макс выудил из кармана пачку денег, отделил купюры и отдал старику.
- Я тут посижу, а вы идите, - распорядился старик.
Макс поднялся со скамейки и пошагал к выходу из парка. Старик даже не посмотрел ему вслед. Он убрал 500 гривен в нагрудный карман френча и снова замер на скамеечке, куда никто из местных не спешил присаживаться.
