- Я вообще в Крыму не бывала, я же тебе рассказывала.
- Помнишь "Ассу"? Там зимняя Ялта, пальмы, припорошенные снегом, зимний шторм…
- А помнишь, как они на фуникулёре ехали и песня ещё играла "Под небом голубым есть город золотой"? - Майя прильнула к его плечу.
- Помню, - задумчиво улыбнулся Макс, вокзал остался позади, они брели по широкому проспекту, освещённому холодным светом уличных фонарей. - Там такая эстетика запустения и кокетство обнищания. Продали совкам романтику любви для бедных, иллюзию, что рай бывает в шалаше. Бывает… Ненадолго. В итоге вопрос юношеской страсти зарешал богатый папик со своими торпедами.
- А у тебя первая любовь какая была? - поспешила Майя съехать с темы кино, видя, что Макса заносит в канаву отчаянного цинизма.
- У меня хорошая была первая любовь. В школе ещё, в девятом классе… Она была очень яркой, первая красавица. В Америке сделали бы королевой выпускного бала.
- А потом? - зачарованно спросила Майя.
- Потом я ушёл в армию.
- Она тебя дождалась?
- Это только мать ждёт вечность, - ухмыльнулся Макс. - Друзья ждут два года, девушка - год. А сержант - сорок пять секунд! - добавил он и заржал.
- Почему сорок пять? - опешила Майя.
- Потому что терпение кончается. Минуты на выполнение приказа слишком много, полминуты мало, а сорок пять секунд - в самый раз. Золотая середина, так сказать.
- А девушка, твоя первая любовь?
- Пока связист мотал катушку, студент имел его подружку, - с горечью ответил Макс. - Это про меня. Я сюда приехал из учебки связи. И с тех пор ненавижу студентов.
- И ты больше никого не любил?
- Вот гостиница, - вместо ответа Макс ткнул пальцем в неоновую вывеску "Москва". - Давай номер снимем, а завтра с утра из камеры хранения вещи заберём и спокойно поедем. Или здесь ещё на пару дней останемся. Я давно хотел Симферополь посмотреть. Бывал тут, когда служил, ненадолго заезжали, да что в армии увидишь? С тех пор мечта исследовать город осталась.
- А почему ты здесь не побывал с тех пор?
- Недосуг было, - Макс потянул на себя тугую дверь и пропустил Майю.
Они вошли в пустой вестибюль, казавшийся особенно просторным по причине ночного запустения. В углу высился штабель новенького ковролина, скрученного в рулоны, заботливо обёрнутые полиэтиленовой плёнкой. Из-за стойки у дальней стены недобрым взором старой совы глядела на заполночных визитёров дородная администраторша.
- Добрый вечер, - начал было Макс, - а можно…
- Мест нет, - осадила администраторша с профессиональной неприязнью к опостылевшим навязчивым попрошайкам, вечно прерывающим прострацию рабочего процесса.
- Понимаю, сезон, - одобрительно кивнул Макс. - Давайте договоримся.
- Пятьдесят долларов и селю вас в одноместный.
- Устраивает.
- Паспорта давайте, и вот, заполняйте форму.
Администраторша шлёпнула на стойку гостиничный бланк. Макс, мысленно благодаря себя за предусмотрительность, порылся в сумке и придвинул взамен документы с вложенной 50-баксовой купюрой.
- Генерал Грант опять одержал победу, - шепнул он подруге, когда они отошли к угловому диванчику со столиком, чтобы вписать липовые данные в форму гостиничной регистрации.
- Чего она такая сердитая, я не понимаю, - сказала Майя. - Мы же клиенты, доход приносим, нам радоваться должны.
- Счастливое дитя нового мира, - пробормотал Макс. - Ты попала в заповедник социализма, вот и не удивляйся установленным в нём порядкам. Это способ выживания, не более. Напускной суровостью надо держать клиентов в узде, чтобы они не рыпались, а исправно платили, сколько скажут. И суровости тем больше, чем лучше администраторы государственных гостиниц понимают мощь конкуренции частного сектора. Можно сказать, что суровость у них усиливается от отчаяния, взамен напускной любезности. Чисто совковый такой эффект.
- А разве клиенты не уйдут?
- Не уйдут, в этом-то вся соль, они тоже совки.
Они получили ключ и осмотрели номер в сопровождении хмурой дежурной по этажу.
- Провинциальный шик, - резюмировал Макс, когда работница гостиничного сервиса удалилась. - Отель класса "три красные звезды". Недёшево, но сердито.
Он прошёлся по номеру, заглянул в ванную комнату.
- Санузел совмещённый, да и правильно, номер-то одноместный. Нам даже оставили полотенце и туалетное мыло "Сортир фрукт", что в переводе на русский означает "Конское яблоко", - Макс осмотрел заваренный в целлофан обмылок и сплюнул в унитаз. - Предполагается, что зубная паста и щётка у нас свои. Высокая культура обслуживания! Дешевле только в Турции.
- Почему они такие злые тут? - спросила Майя. - Смотрят как на врагов. Они что, с цепи сорвались?
- Держат марку. Хуже, если они вдруг станут любезными. Значит украли что-то, боятся и заискивают. Тем сильнее потом будет скандал, если мы им претензии предъявим.
- Как вы раньше при совке жили? - вздохнула Майя.
- Кисло, - ответил Макс.
Глава Девятая,
в которой Макс гуляет сам по себе, испытывает ностальгические чувства, встречает белого старика и совершает выгодную сделку.
В поезде хоть ничего и не делали, а всё же устали, и до утра продрыхли без задних ног. Когда Макс проснулся, за окном, уверенно конкурируя с питерским полуднем, уже вовсю раскочегарилось солнце. "Если идти, то сейчас, пока не жарко, - подумал Макс и покосился на тихо спящую подругу. - Не буду её будить, в конце концов, это мой поход, я лелеял мечту осмотреть Симферополь ещё в армии. Если проснётся, пойдём вместе. Не проснётся, значит - судьба."
Он слез с кровати, обильно полил каменный цветок отфильтрованным пивом и умылся. Когда он вернулся в комнату, Майя досматривала десятый сон. Теперь она негромко похрапывала и причмокивала. "Что ей такое снится?" - подивился Макс и раскрыл свою серую брезентовую котомку. На стол легло влажное махровое полотенце, пляжные тапочки с надписью "Рита" (она же "Puma", только поддельная) и трофейная колода карт. В полиэтиленовом пакете были завёрнуты расчёска, бритвенный прибор, мыло в мыльнице, тюбик зубной пасты и две щётки в отдельных футлярах. Все эти причиндалы были неактуальны на прогулке, а вот прочее содержимое Макс оставить не решился. Вдруг горничная зайдёт прибраться в номере, заглянет в сумку, руководствуясь бескорыстным любопытством, а там… А там!
Носимый комплект для выживания Макс не показывал никому. Тем более он не собирался засвечивать его перед гостиничными работниками во избежание тягостного разбирательства в милиции. Сейчас, перед прогулкой, он на всякий случай осмотрел и без того идеально уложенные необходимые вещи.
