двое. Староста прищурился и не поверил своим глазам. Он приподнял руку ко лбу, прикрываясь от света Ближней Звезды, который будто бы мешал ему рассмотреть нежданного гостя.
– Святой лик! – воскликнул староста.
Надзиратель и Горыня подошли к его дому.
– Здравствуй, Тимофей Лукич, – улыбнулся Надзиратель и протянул руку.
– Господин Надзиратель…
Староста хотел упасть на колени, но Горыня остановил его.
– Невежливо руку не пожать хорошему человеку, – сказал с укоризной Горыня.
– И никогда я не был никаким господином, – согласился Надзиратель.
Староста весь побагровел от стыда и смущения и пожал руку Надзирателю.
– Проходите в дом, гости дорогие.
Они прошли в самую большую комнату и уселись за трапезный стол.
– Рассказывай, как живёте, нуждаетесь ли в чём? – спросил Надзиратель, осматриваясь вокруг.
– Живём хорошо, Горыня нас всем необходимым снабжает. Очень благодарны мы все вам, гос… Надзиратель.
– Давай зови всех, почаёвничаем! – распорядился Надзиратель.
Вскоре за стол уселись десять жителей поселения. Четыре женщины и шестеро мужчин, которые в своё время были арестованы и приговорены к высшей мере наказания. Надзиратель изучал дело каждого. Вот, например, Лександра, дочь плотника. Вместе с отцом она трудилась с малых лет, благодаря чему теперь была выносливой, сильной женщиной. Менее года назад в административном здании, где отец Лександры ремонтировал крышу, во время застолья случился пожар. Причиной происшествия было неосторожное обращение с огнём среди гуляющих гостей, занимавших не самые последние посты в администрации. Чиновники не могли признать свою вину – это было бы для них окончанием карьеры, поэтому было решено найти крайнего, коим и оказался отец Лександры, более того её саму объявили соучастницей. Отец был застрелен, когда пытался помешать аресту ни в чём не повинной дочери, а Лександру вскоре приговорили к казни.
Ещё один пример – Матвей. Он был гончаром, имел собственную лавку, где торговал своими же изделиями. Матвей имел неплохой доход и тратил его не столько на себя, сколько на помощь нуждающимся: двум многодетным семьям и нескольким пожилым людям, которые проживали по соседству с ним. Существующая система взаимоотношений, навязанная властителями Малого Континента, была построена таким образом, чтобы никто никому не помогал, и каждый был сам за себя. Следили за соблюдением подобных правил местные чиновники. Им стало известно о деятельности предприимчивого благодетеля, и Матвея тут же арестовали. Его обвинили в подрыве государственного устройства и приговорили к высшей мере наказания.
У каждого была своя история, в которой либо обвиняли невиновного, либо несправедливость и жестокость жизни толкала на мелкие преступления, наказание за которые было несоразмерно делам. Тюрем было много, приговорённых к высшей мере наказания тоже, и Надзиратель помогал лишь немногим, когда это было возможно.
Они разговаривали, пили чай с угощениями, привезёнными из столицы. Каждый был очень благодарен Надзирателю.
– Вы знаете, – сказал Надзиратель, – чтобы вернуться к обычной, привычной жизни, нужно чтобы прошло не менее года с того момента, как вас «казнили». К этому моменту каждый получит новые документы, новое имя, и уедет далеко на восток или на юго-восток на новое постоянное место жительства. Вам будет запрещено связываться с прежними родственниками, у каждого будет своя легенда. Этой ночью мы привезли документы Захару. Поздравляю с началом новой жизни.
***
Когда они отъехали из деревни, Горыня достал заранее приготовленную папку с документами.
– К нам поступила одна осуждённая… Думаю, её история может вас заинтересовать.
Надзиратель взял в руки папку с документами. Фотография девушки на первой странице привлекла его внимание. Ей было девятнадцать лет, хотя выглядела она постарше. Тёмные густые кудрявые волосы доставали до плеч, кожа была слегка смуглая, глаза карие. Она была молода и красива. Фотография была чёрно-белая, и глаза девушки казались Надзирателю до боли знакомыми, они напоминали ему глаза дочери, которую он потерял, которой ничем не смог помочь. Надзиратель смотрел на фото незнакомой девушки, а видел будто Агнию. Защемило сердце, а на душе стало невыносимо тоскливо.
– Приговор уже был? – спросил Надзиратель.
– Да. Смертная казнь за убийство высокопоставленного чиновника на Малом Континенте.
– Она кого-то убила? – Надзиратель был неприятно удивлён.
Горыня кивнул.
– Она дала признательные показания. Казнь запланирована на следующую ночь, это будет моё дежурство.
– Я не помогаю убийцам, ты же знаешь.
– Прочтите её дело. Не стоит делать скоропалительных выводов, вы ведь меня этому научили.
Надзиратель читал долго. Всё время, что они ехали по лесной дороге, он не мог оторваться от документов, перечитывал заново и смотрел на фотографию несчастной девушки.
– Нурия, красивое имя, – нарушил тишину Надзиратель, – мы поможем ей. Но ты привезёшь её в резиденцию.
– В резиденцию?
– Да, в резиденцию. Я хочу приглядеться к ней, чтобы мы не совершили ошибку.
– Безопаснее было бы сразу отправить её в деревню к остальным.
– Думаю, она не будет к этому готова. Привези её ко мне.
***
Молодая девушка сидела на полу, прижав к себе колени, обхватив их руками, и опиралась спиной о стену. Пол был бетонный, а потому ледяной. Её губы посинели, всё тело сотрясала лёгкая дрожь. В камере вообще было очень холодно и темно. Здесь не было окон, только дверь, запертая с другой стороны. Это был изолятор – одиночная камера для приговорённых к смертной казни.
Косматые чёрные волосы торчали во все стороны, в карих глазах было заметно безразличие к жизни, лицо девушки было каменным. Она ждала с нетерпением, когда уже закончится эта ночь, и наступит последнее утро. В этом мире её уже ничего не держало.
В замочную скважину вставили ключ, открыли замок, дверь отворилась. В камеру вошёл молодой охранник. Его лицо не выражало никаких эмоций, взгляд был безучастным. Девушка была не первой, кого он сопровождал на казнь, и уж точно не последней.
Охранник провёл Нурию в медицинский кабинет. Там уже присутствовали тюремный врач и старший охранник специзоляторов Горыня. Девушка безропотно легла на белую простыню, не сопротивлялась, когда её руки и ноги пристегнули ремнями к каталке. Сбоку подошёл человек в белом халате, тюремный врач, делающий смертельные инъекции. Он наполнил шприц бесцветной жидкостью и сделал укол в вену на правой руке Нурии. Девушка улыбнулась, наконец-то для неё всё закончилось, она смиренно закрыла глаза. Горыня спокойно наблюдал за происходящим, ведь он уже успел подменить яд обычным снотворным.
– Дальше моя работа, – сказал он.
Врач отвернулся, присел за стол и сделал нужную запись в журнале; расписавшись в этом же журнале, молодой охранник вышел.
– Сделаю дело, и поеду домой, – сказал Горыня доктору.
– Спокойного тебе дня.
– И тебе.
Горыня покатил медицинскую каталку по длинному коридору в отделение крематория.
Несколько лет назад ликвидацией тел после казни занимался
