С зубастой улыбкой хищника.
Ночной перелет обратно в Сан-Диего был милосердно коротким, и, когда «G650» приземлился, и его покрышки выбросили облачко дыма, Реми повернулась к Сэму и бросила на него усталый взгляд.
— Наконец-то дома, — улыбнулась она.
— Надеюсь, мы некоторое время тут пробудем, — ответил ее супруг. — Если ты не запланировала что-нибудь в головокружительном вихре своей светской жизни, забыв мне об этом рассказать.
— Единственное, что я запланировала, — это серьезное спа и сеанс у массажистки, чтобы вылечить следы укусов мороза.
— Тебя укусил вовсе не мороз.
— Не наглей! Я все еще не простила тебе, что ты вызвался добровольцем охранять нашу находку и впутал нас в это дело.
— Ты и не должна прощать. Я надеюсь, что избалую тебя так, что это почти загладит боль оскорбления.
— А еще меня ждет новая порция печальной известности, когда вести о корабле викингов выплывут наружу.
— Может, ты будешь вести собственное реалити-шоу.
— Где же ты найдешь настолько тупую съемочную группу, чтобы она взвалила на себя такую обязанность?
— Веский довод.
Кендра Холлингсворт ждала супругов, стоя рядом с «Кадиллаком», а Золтан занимал в нем большую часть заднего сиденья. Он заметил Реми и издал восхищенный гавк, а хвост его заколотил по сиденью, как бойкий метроном. Сердце миссис Фарго воспарило, когда она увидела, как его шоколадные глаза следят за нею.
— Кто мой большой, храбрый мальчик? — позвала она, протянув руки.
Пес выпрыгнул из машины, подбежал к хозяйке и, дрожа, стал ждать, когда она опустится на колени и обнимет его.
Сэм от него только отмахнулся:
— Нет-нет, проводи время с ней, а не со мной! Я всего лишь покупаю тебе еду. Не нужно из-за меня суетиться.
Реми возвела глаза к небу:
— Да ты ревнуешь!
— Я не ревную. Ладно, может, самую малость. У него шевелюра лучше моей. Вот! Я сказал это вслух.
— Он — венгерский обаяшка. Я всегда питала к ним слабость.
— Поделом мне, что я родился в Калифорнии.
— Не беспокойся. Серфингисты — моя вторая слабость.
Ведя машину в потоке других автомобилей на утренних улицах Ла-Хольи, Кендра рассказала, как идет расследование.
— Мы составили целое досье возможных сообщений, включив в него все, что намекает на контакты доколумбовых культур с европейцами, — начала она, — но цель размыта. Очень большая часть их устных преданий была фальсифицирована или изменена испанцами. Поэтому нельзя сказать, что в преданиях вымысел, а что — правда. Боюсь, предстоит в старых добрых традициях жечь лампу до полуночи, чтобы извлечь рациональное зерно. И поверьте мне, информации просто горы!
— У нас в планах ничего больше нет, кроме раскопок этого дела, — сказала Реми, — так что без проблем. Как Сельма?
— Она отдыхает дома, — ответила девушка. — Очень хотела поехать и встретить вас, но я сказала, что тогда буду слишком за нее волноваться.
— Итак, она уже оправилась?
— Вроде того. Хотя вряд ли она еще некоторое время будет чувствовать себя на все сто.
— Чего и следовало ожидать, — сказала Реми. — Я знаю, что ей велели рассчитывать минимум на шесть месяцев, чтобы полностью поправиться.
— Наверное, это ее расстраивает, — сказал Сэм. — Я знаю, как она обожает находиться в гуще событий.
Кендра кивнула:
— Откровенно говоря, она — сложный пациент. Так и сказал доктор. Причем вообще-то чаще он произносил слово «сварливый».
Миссис Фарго улыбнулась:
— Не сомневаюсь.
Их новая помощница вошла в дом первой. За ней следовали Золтан и Реми, а Сэм замыкал шествие.
Сельма сидела, прихлебывая чай. Рядом с ней стояли ходунки. Пес приветственно гавкнул.
— Добро пожаловать домой, — улыбаясь, сказала Вондраш.
— Сельма, как ты? — одновременно спросили оба супруга.
— О, знаете, жизнь есть борьба! Я получила надежные ходунки. Но время от времени мне приходится перебираться в инвалидное кресло, — призналась женщина.
— Самое важное — что ты поправляешься, — улыбнулась ей миссис Фарго.
— Хотела бы я, чтобы на это не уходило так много времени. Я очень устала быть такой иждивенкой.
— Кендра замечательная помощница, — сказал Сэм, — и у нас перерыв между приключениями, поэтому ты ничего не пропускаешь.
Реми кивнула.
— Верно. Мы некоторое время пробудем здесь. Тебе просто надо сосредоточиться на своей физиотерапии и на том, чтобы поправиться. Не трудись изображать заботливую курицу-наседку. Мы в хороших руках, — заверила она, взглянув на мисс Холлингсворт.
— Я попытаюсь, но быть курицей-наседкой стало для меня чем-то вроде привычки…
Сэм отнес сумки наверх, в спальню, где его жена вскоре присоединилась к нему и принялась расхаживать перед стеклянной стеной, выходящей на голубой Тихий океан за террасой.
— Я просто хочу, чтобы Сельма не гнала события и не спешила встать на ноги, — пробормотала она недовольно.
— Все мы разные. Мы должны уважать ее желания, — ласково сказал ее муж.
Реми остановилась и уставилась на океан — его первозданная красота, как всегда, успокаивала ее:
— Конечно, ты прав. Но я не хочу, чтобы она переборщила, что-нибудь повредила себе и угодила в крупную беду. Это еще больше затянуло бы ее выздоровление.
— Знаешь, что тебе нужно? Давай двинем в отель «Валенсия» и обеспечим тебе спа по полной программе. Все, что предусмотрено нашей сделкой. Это всегда делает тебя счастливой. А потом пообедаем на веранде ресторана синими крабами, возможно, с «Кистлер Шардоне»…
— Ой, Сэм Фарго! Теперь я припоминаю, почему я с вами вожусь.
— А я думал, это из-за моей игры на пианино.
— И твоего прекрасного певческого голоса.
Сэм скептически нахмурился:
— Возможно, это уже перебор.
— Каждому свое, как сказал мужчина, поцеловав корову.
Они провели в отеле все утро и большую часть дня, а когда вернулись домой, Реми была в гораздо лучшем расположении духа.
Фарго предложил начать изучение архива доколумбовых преданий, собранного Питом и Венди. Вся исследовательская команда в полной гармонии работала на первом этаже. Пит склонился над рабочим местом Кендры и что-то показывал на ее мониторе.
Когда настал вечер и сумерки перешли в ночь, они лишь слегка царапнули поверхность собранных фактов, многие из которых противоречили друг другу. Сэм и Реми решили сосредоточиться на обществе тольтеков около 1000 года нашей эры, просеяв документы обо всем, что намекало на европейское влияние в тех местах приблизительно в это время. К тому времени, когда они пожелали Сельме и Кендре спокойной ночи, оба Фарго были измучены, но воодушевлены тем, что в их исследованиях наметился хотя бы небольшой прогресс.
