Но если сам Кульджан Ишан старался скрыть недовольство и не вступать в борьбу с имамом, то Мулла Мухаммед и Нафас Ахун были настроены враждебно.
Всю злобу они решили выместить на Мирзе, считая его основным виновником гибели своих друзей.
Иметь врагов в становище туркменских эмигрантов было опасно. Мирза побывал у Хамадани, попросил совета. Тот связался с Центром советской разведки и вскоре ознакомил Садыкова с принятым решением.
— Их необходимо уничтожить! Таков приговор Родины… Все равно рано или поздно это должно стать участью всех оголтелых убийц и предателей. Выполнение приговора, то есть уничтожение Муллы Мухаммеда и Нафаса Ахуна, поручено вам.
— Хорошо. Я подумаю, как это лучше сделать.
Нужно было торопиться: Мулла Мухаммед и Нафас Ахун в любой момент могли причинить большие неприятности. Но также необходимо было взвесить все до мелочей: малейший неверный шаг может стать поводом к раскрытию тайной войны, которую он ведет.
Вспомнилась Айнагуль. Кажется, Кульджан Ишан, Нафас Ахун и Мулла Мухаммед хотели сделать ее женой этого бандита Дурды? Надежды его развеялись в прах. Дурды так и не привел в свою неуютную, холостяцкую юрту красивую жену и теперь был зол на весь мир. А что если использовать эту ненависть головореза, которому сейчас свет не мил? Отчего бы не восстановить Дурды против хозяев, обманувших его надежды?
Мирза зашел к муфтию.
— Накопилось немало номеров «Ёш Туркестан», да и брошюры, полученные из Берлина, Парижа, Стамбула, нужно разослать. Вы как-то говорили, что следует поехать в Гунбеде-Кабус? Не настало ли время для этого?
Муфтий взглянул на Мирзу:
— Очень хорошо. Я и сам хотел напомнить.
— Значит, завтра или послезавтра я поеду?
— Как гласит пословица, все, кроме смерти, лучше всего делать не откладывая… — весело ответил муфтий. — Завтра же выезжайте. Сначала заедете в Ширван, затем загляните в Буджнурд, соберите последние новости, а оттуда проедете в Гунбеде-Кабус.
— Больше никаких поручений не будет?
— На этот раз достаточно. Вам и так понадобится для поездки не меньше недели.
Мирза, поклонившись, вышел.
На рассвете следующего дня он двинулся в путь. Ненадолго задержавшись в Кучане и Ширване, он прибыл в Джаргелан.
Как обычно, Мирза остановился у Кульджан Ишана. Приезжая сюда, секретарь муфтия раньше всякий раз заглядывал в сарай, разговаривал с нукерами, встречался с Айнагуль. На этот раз ее уже не было. А нукеры увели своих коней на водопой к ручью.
Вероятно, Дурды тоже там.
Когда Мирза подошел к ручью, нукер сидел в стороне от товарищей, стреножив своего коня, и молча смотрел на воду. Мирза, поздоровавшись со всеми, подошел к Дурды.
— Салам, Дурды-ага! — приветствовал он. — Что это вы уединились?
Поглощенный своими мыслями, нукер вздрогнул, резко обернулся к Мирзе и торопливо встал. Мирза поздоровался с ним. Внимательнее, чем обычно, расспросил о делах, передал привет от муфтия.
— Спасибо, что вспомнили…
Они уселись на траву.
— Вы спрашиваете, почему я один? Одинокому всевышний собеседник…
— Но почему на вашем лице написана скорбь?
— Нет, я так…
— Или же одолевают заботы перед свадьбой? Так вы не беспокойтесь, если что нужно, поможем всей душой.
— О какой свадьбе говорите, эффенди?
— Как?.. Я же приехал с надеждой погулять на свадьбе. Что же здесь краснеть — вы не девушка.
— Э, эффенди, когда у судьбы я друга молил, мне меч она вручила… Так что единственный друг — оружие мое. О жестокая судьба… — Дурды неожиданно заскрипел зубами.
— А как же Айнагуль? — удивленно спросил Мирза, кивнув в сторону становища. — Кажется, обо всем было договорено? Я даже господину муфтию рассказал…
Дурды сорвал папаху с головы, с остервенением ударил ею о землю. Глаза налились кровью, кончики усов вздрагивали, голос дрожал.
— Да о чем вы спрашиваете, господин? Для чего рвете мою рану, мне и так жизнь не сладка! Вот уже более десяти лет я нукер у этих курбашей… Все для них делал! Играл со смертью, ходил на ту сторону… Сколько голов привозил из туркменских аулов, не говоря уже о богатствах… Вы думаете, легко переходить границу? — Нукер вздохнул и глухо закончил: — А жизнь идет, Айнагуль была моей последней, единственной надеждой. Я же должен и для себя немного пожить, мне уже как-никак за сорок…
Мирза внимательно следил за ним.
— Я ничего не понимаю, скажите, в чем дело? Неужели не смогли уговорить Айнагуль?
— Все мечты мои оказались напрасными. Я вручил свою судьбу в руки аллаха. Курбаши отобрали все богатство, привезенное из-за границы… Теперь лишили и Айнагуль…
— Не может быть! Неужели ее сосватали за другого?
— Как бы не так! Пусть только посмели бы… Они ее куда-то спрятали.
Мирза, словно выражая сострадание Дурды, придвинулся ближе, положил руку ему на плечо:
— Погодите, Дурды-ага, расскажите все по порядку, пожалуйста. Я вам очень сочувствую. Как можно обидеть такого смелого джигита! Если об этом прослышит господин муфтий, он будет очень недоволен.
— Пусть его гнев падет на головы моих обидчиков! — прервал Дурды. — С большими надеждами готовился я к свадьбе. Помните, в каждый свой приезд встречали меня в сарае или на конюшне. Я старался быть поближе к Айнагуль. Она ухаживала за нукерами, стирала одежду, штопала, готовила обед. Я ее любил по-настоящему…
— Но ведь сам Кульджан Ишан как-то говорил мне, что Айнагуль сватают за вас!
— Сам знаю об этом. Поэтому верил.
— Так куда же отправили Айнагуль?
— Я же говорю, спрятали… Провалилась ли сквозь землю, в небеса ли поднялась, не знаю. Станут они со мной советоваться…
— Она ведь из вашего рода, и ей обязаны были создать семью!
— Но я-то из другого рода… — вздохнул Дурды.
— Ах, вот в чем дело!
— Нет, не только в этом… Они просто не хотели, чтобы я обзаводился семьей.
— Кто? Почему?
— Я думаю, Кульджан Ишан. Ему нужен одинокий нукер, не обремененный семьей, чтобы в случае чего не оставалось следов и не было лишних хлопот…
— Нет, я не могу подозревать Кульджан Ишана. Он, по-моему, не может отказаться от своего обещания.
— Но кто же тогда способен на это?
Мирза задумался, поглядывая на собеседника.
— Мне кажется, зло нужно искать в другом месте… — наконец проговорил он.
— Где? — почти крикнул Дурды.
— Что вы думаете о Нафас Ахуне и Мулла Мухаммеде?..
Дурды, словно голодный волк, почуявший запах добычи, приподнявшись, в упор посмотрел на Мирзу:
