— Нет.
— Нет? Но это мог быть лишь кто-то из заключенных, поскольку, кроме них и солдат, на корабле больше никого не было.
— Это не был ни один из них. Преступники крепко связаны и не могут освободиться; это было нечто другое, это был дух.
Он сказал это так убедительно, что Раффли перестал чесать затылок и повернулся ко мне:
— Чарли!
— Сэр?
— Существуют ли духи?
— Да.
— А привидения?
— Нет. А был ли кто-нибудь, кто это видел? — Последний мой вопрос был обращен уже к мудали.
— Часовые.
— Один из них или их было несколько?
— Все. Лейтенанта я вызвал сюда, если вам угодно, он расскажет все сам.
Я встал и впустил этого человека. Он не был похож на труса, но все его предки воспитывались в подобных суевериях. Он должен был все рассказать.
Полночь, как известно, во всех частях света и у всех народов является часом духов, а в эту полночь на джонке поднялся сильный ветер и появился дух.
— Откуда он пришел? — спросил я.
— Этого никто не знает, он был там.
— Как долго вы его наблюдали?
— Всею лишь несколько минут.
— Куда он направился после этого?
— Мы не видели, он пропал!
— Как он выглядел?
— Ужасно! Наши сердца дрогнули.
— Ужасно? Что ты имеешь в виду? Опиши его подробнее.
— Этого я не могу. Кто может описать духа?
— Он выглядел как зверь?
— Нет.
— Как человек?
— Нет.
— В обличье кого он явился вам?
— Ни в одном из тех, что мне известны.
Предосторожности ради я задал еще несколько вопросов.
— Сегодня никто из заключенных не отсутствовал?
— Нет, сэр.
— Все привязаны крепко?
— Да.
— Стало быть, ни один не убежал и все привязаны крепко?
— Да, сэр.
Я посмотрел на Раффли, а он — на меня; мы громко захохотали.
— Не смейтесь, милорды! — боязливо вскричал мудали.
— Духи, с которыми мы имеем дело, не будут мстить, поскольку они сами весьма рады, если с ними ничего не случится, — отвечал Раффли. — Впрочем, мы с вами прогуляемся туда и обследуем все более тщательно. Чарли, пойдете со мною?
— С удовольствием! — откликнулся я.
— У вас есть соображения, кто может быть этим духом?
— Пока еще нет.
— Может быть, все-таки пари?
— Нет, увольте.
— Но вы же можете выиграть! Я став…
— Не ставьте ничего, сэр, — прервал я его, — я никогда не спорю.
— Да, это беда, это ваша настоящая беда… Несомненно, вы избегаете сегодняшней ставки именно потому, что речь идет о духе!
Позавтракав, мы отправились в гавань, а оттуда на джонку. Вчерашнюю охрану к тому времени еще не сменили; поэтому мы увидели всех участников ночных событий. К сожалению, некоторые из них знали не больше, чем мы сами. Мы поняли, что о призраке они больше слышали… Естественно, в первую очередь мы спустились в трюм, чтобы увидеть преступников. Их путы оказались в полном порядке; ни один, будь у него такое желание, не смог бы освободиться сам, без посторонней помощи.
Однако на следующее утро мудали оповестил нас, что в полночь духа видели еще раз. На этот раз он был замечен офицером новой смены караула, и теперь очевидец ожидал нас. Хронология событий в точности совпадала со вчерашней. Вначале поднялся ветер, а потом появился дух, чью внешность так и не удалось рассмотреть, а потому, как и вчера, описание не состоялось.
— Это действительно был ветер? — спросил я.
— О, очень внезапный, — отвечал лейтенант.
— Вы его чувствовали?
— Очень хорошо.
— Откуда появился дух?
— Я не знаю, он там был.
— А куда он ушел?
— Не могу сказать, он пропал.
— Вы видели, что он двигался?
— Да, сэр!
— В таком случае вы должны знать, в каком месте судна он находился.
— Он дошел до грот-мачты.
— С какой стороны?
— Этого я не видел.
— Вы либо не открывали глаз, либо страх затмил их. Мы пойдем, чтобы еще раз проследить всю эту историю с привидением.
Так мы и поступили, но нашли все то же, что и вчера. Перебирая корзины с провизией, наваленные возле грот-мачты, и пытаясь каким-то, мне самому неведомым, образом связать их с привидением, и не видя ровно никакой связи, я распалялся все более и более. Гнев мой не был направлен ни на это злосчастное привидение, ни тем более на злосчастных сингальцев, а на самого себя: ранее я решал и более сложные, запутанные вопросы, а в этой ситуации чувствовал себя совершенно беспомощным. Не было ни единой сколь-нибудь здравой мысли по этому поводу.
Придя вечером домой, Раффли, всю обратную дорогу насвистывавший что-то весьма насмешливое, обратился ко мне:
— Мне вас крайне жаль, Чарли. Призрак с корабля переместился прямиком в вашу голову. Я, к примеру, отнюдь не удивлюсь, если вы внезапно начнете чувствовать сильный ветер!
— Вольно вам смеяться! А меня крайне сердит то, что я до сих пор не могу найти никаких следов.
— Неужели же никаких?
— Можно предположить, что у вас есть какие-либо мысли по этому поводу?
— Всего лишь одна, но какая! Привидение приходит с берега.
— А я полагаю, что оно находится внутри джонки.
— Хотите пари? Я ставлю сто гиней[70] на то, что я прав. А вы поставьте десять золотых.
— Для споров и пари у меня нет денег. К тому же сегодня вечером привидение будет поймано!
— И кто же его схватит?
— Я.
— Вы? И вы пойдете на джонку один?
— Вы желаете составить мне компанию, сэр?
— Конечно, конечно! Сознайтесь, что вы — необыкновенный человек. Вы должны были родиться в Раффли-Касл!
— Вашим старшим братом? А как же ваши титул и герб?
— Они мне не нужны! Вот охота на привидение — это да!
— Кстати, на грот-мачте я обнаружил следы. Это был зверь или…
— Или, — перебил он меня, — человек, который вознамерился освободить пленных. Впрочем, Чарли, мне пришла одна мысль: а что, если вся эта история лишь шутка, причем шутка одного из солдат?
— Ни один из них не заступал в караул дважды.
— Значит, в каждой смене свой шутник.
— Сингальцы для этого слишком набожны и почитают духов. Привидение — это не шутка, и поэтому стоит отнестись к нему так же серьезно.
— Будем ли говорить об этом мудали?
— Безусловно. Без его разрешения нам на джонку не попасть.
— Признаться, когда мне чего-то хочется, я это делаю и без каких-то там разрешений. Впрочем, как вам будет угодно.
Мудали, услыхав о нашей затее, дал моментальное согласие, объявив нам, правда, под большим секретом, что новая смена караула откровенно напугана.
