– Я тебя первый позвал на праздник, а ты пошла с этим, сссуши мне в уши!
Удивлению Стеллы не было границ. Единственное объяснение услышанному бреду было то, что Торн шутит.
– Ты шутишь? – спросила Стелла.
– Вовсе нет, – ответил Торн и почему-то заулыбался. «Точно прикалывается», – подумала Стелла.
– Ты же пошел на праздник с медсестрой!
– Ничего я не пошел, она сама ко мне привязалась, когда я шел к тебе. Да и потом, это не повод, взять вот так и шуры-муры с ним крутить.
– Не было никаких шур-мур! – вдруг сказала Стелла, удивленно подумав про себя «Зачем я перед ним оправдываюсь?».
– Как это не было никаких шурррров-муррров? – раздался позади голос Рурсуса. Оказывается, он тоже остановился, услышав этот разговор.
Вперед продолжал идти только робот, немного поскрипывая-постанывая при ходьбе.
Стелла посмотрела на тигра, потом вновь повернулась к Торну.
– Не было ничего, – твердым голосом заявила она. – Он на пьяную голову случайно применил ко мне обряд посвящения в оборотни и мы обменялись ДНК.
Торн вновь проявил свою удивительную способность ничему не удивляться и принимать все как есть.
– Вот так вооообла! Круто! – довольно заулыбался он. Ему явно было радостно оттого, что Рурсус ему не конкурент и его совершенно не удивляла новость про посвящение Стеллы в оборотни.
– Эээгм, – вдруг задумчиво произнес Торн, – а так и должно быть по этому обряду, что у Рурсуса искрится хвост?
– Что?? – произнесли одновременно Стелла и Рурсус.
Хвосту тигра действительно искрился. Тигр подпрыгнул задними ногами, что довольно забавно выглядело со стороны. Пытаясь как-то потушить хвост, шерсть которого уже загорелась от искр, он стал ловить его ртом. Это выглядело еще более нелепее и было также безрезультатно.
Стелла выхватила из рюкзака фляжку с водой. Подбежав, схватила тигра за хвост и потушила шерсть, полив сверху водой.
Ошарашенно, они смотрели друг на друга. Стелла вдруг осознала, что в любой момент и у нее могут начаться проявляться его гены, от чего стало не по себе. А Рурсус удивленно думал, как еще ее гены могут проявится у него, как наконец обратил внимание на смех Торна.
– Ох-хо-хо, – смеялся тот, – ну и финделя ты выкинул.
– Фортель, – поправил его тигр, – что означает неожиданную выходку. И ничего я не вытворял. Оно само случилось.
– Хо-хо, – смеялся дальше Торн, – да ты бы себя видел. Покруче цирковых клоунов прыгал.
Хвост тигра вновь стал сверкать. Стелла судорожно схватила его и затушила остатками воды из фляги.
– Похоже ты начинаешь искрится как только раздражаешься, – предположила она. – Успокойся, а то нам так воды не хватит тебя тушить.
Со скрипом к ним направлялся робот. Он был запрограммирован, оставаться рядом с путниками, если они остановятся. И сейчас возвращался обратно, так как успел уйти на двести метров вперед, пока они выясняли отношения.
– Мииииии? – немного удивленно проскрипел он, остановившись рядом с ними.
Конечно, это скрипели плохо смазанные подвижные части робота, но Стелле показалось, что она расслышала заинтересованность робота причиной их остановки.
– Да вот думаем, что делать с хвостом, – произнесла девушка, не осознавая, что разговаривает с роботом.
Робот, опираясь на три ноги, четвертой залез в верхний отдел коробки и вытащил полотенце. Он протянул его Стелле.
Она удивленно посмотрела на него. Конечно, возможно, он всего лишь был запрограммирован предложить ей полотенце, увидев на ней воду. Но получилось так, что он предложил ей ответ на ее вопрос.
– Спасибо, – сказала Стелла, – смочим полотенце, и когда ты будешь искрится Торн будет полотенцем тушить и сбивать искры.
Тигру идея явно не нравилась.
– А почему Торн?
«Да потому что я зашибу тебя полотенцем со всей злости при удобном случае», – подумала про себя Стелла.
– У него удар точнее, – сказала она вслух. – Каждый раз тушить водой мы не сумеем, нам не хватит запасов воды. Можешь, конечно, вернутся назад, в поселение. Возможно там тебе смогут оказать медицинскую помощь.
– Нет, нет, – помотал головой Рурсус. – Торн так Торн.
Так последовательность идущих в процессии сменилась. Впереди шел постанывающий робот, за ним задумчивая Стелла, далее Рурсус, и замыкал шествие, весело размахивая мокрым полотенцем и бесконечно болтая, Торн.
* * *
Старец откинулся в кресле. Не любил он эти конференции и заседания МАГИЭ. На словах все были соратниками и боролись за общее благо, а на деле каждый вел свою игру и отстаивал свои интересы. Попытки угадать желания других и распознать истинные мотивы тех или иных речей всегда вызывали у него головную боль.
Он со вздохом достал шапочку со встроенными импульсаторами. Это раньше для виртуальных собраний нужно было одевать перчатки, шлемы и другое оборудование, которое воздействовало на человеческие сенсоры – глаза, тактильные ощущения, слух. Сейчас правильно посланный импульс в верную точку головного мозга заставлял тебя видеть нужную картинку, слышать нужный текст, чувствовать нужные ощущения. Переводчики больше не требовались. Внутри головы все мы говорим на одном языке, лишь снаружи придавая ему форму слов.
Закрыв глаза, он досчитал до десяти и очутился внутри шикарного огромного круглого зала. По периметру зала стояли огромные колонны, покрытые снаружи тонким выгравированным узором. Животные, растения, люди – каждая колонна была покрыта сотнями маленьких рассказов.
С высоченного потолка свисали многочисленные светильники в виде хрустальных сталактитов. А сквозь многочисленные окна в зал вливался белый дневной свет. Все кругом было наполнено светлым сиянием. Чем больше света, тем позитивнее настроен человек. А это важно для важных переговоров.
Старец чуть припозднился. Почти все пришли раньше него. Многочисленные профессора, ученые, политики – все, кто относился к высшему совету МАГИЭ, – ходили и обсуждали друг с другом актуальные вопросы. Порой участвовать в таких разговорах было важнее чем присутствовать на официальном заседании.
Все они были облачены в халато-подобные одеяния различных цветов, от серого до ярко-желтого. Ох уж не любил старец это пристрастие членов МАГИЭ к балахонам, но принадлежность к данному обществу требовала соблюдения определенных атрибутов. Поэтому сам старец предстал перед остальными в темно-фиолетовой мантии, рукава и подол которых были расшиты золотыми узорами.
Многие, кто заметил его появление, с почтением кивали головой, на две-три секунды задерживая голову склонённой. Это было высшее проявление уважение, и старец бы слукавил, сказав, что ему это не нравилось.
