выпускал её из поля зрения дольше, чем на один день.
Наконец, телефон засветился холодным белым светом, действуя раздражающе на глаза. Прищурившись, Юта смотрела, как потихоньку загружаются приложения.
Вибрация не заставила себя долго ждать. Один вибро-гудок. Второй. Третий.
Все сообщения были от Солитёра.
«Пойдем воздухом подышим перед сном?»
«Ты сделала алгебру?»
«Я выучил стих про тебя, Ютка. Он называется «Космическая Дьяволица». Ахахах»
«Зарубился в игруху с пацанами, не теряй меня»
«Смотрел ты фото в инсту выложила со съемок вайна. Не понимаю, чего его все считают зачётным. Он, типа, неудачный, но, кстати, ржачный»
«Не хочешь отвечать?»
«Хээээй хо»
«Спи сладко, конфетка, пусть тебе приснюсь я»
После прочтения последнего сообщения Юта приложила два пальца к губам в жесте тошноты, будто её мог сейчас кто-то видеть в комнате.
Столько человек погибло в крушении поезда. У каждого из них ведь была страничка в социальных сетях. У некоторых еще и не одна. Сколько же теперь появилось мёртвых страниц. Когда-нибудь их станет больше, чем живых. Странно, что данная проблема не решается никаким образом. Можно было бы, например, удалить страницы тех, кто не появлялся в Сети более года. В каждом репортаже по телику показывали имена погибших, их фотографии, их топовые посты. Юта размышляла об этом всё утро, ворочаясь с боку на бок и представляя, какую из фотографий взяли бы себе за образец телевизионщики, не стань её вдруг завтра по невыясненным обстоятельствам.
«Спишь?»
Это было первое сообщение не от Джима.
Макс.
Интересно, что ему понадобилось в четыре утра, и почему он не спал? Хотя, этот человек часто на выходных ночами монтирует видео, а днём отсыпается.
«Уже неактуально ответить на раноутреннее сообщение?» – написала она ему.
«Нет, еще норм»
Ответ пришел через пять секунд после отправки её сообщения в его адрес. Это было уже странно. Почему он не спит в десять, если не спал и в четыре?
«Макс, что случилось?»
«Общий сбор. Мы получили первое задание»
5 октября. Полдень.
Перед сном Мари слушала на повторе свою любимую песню. Любимых песен у неё было несколько, и они менялись в зависимости от настроения. Классическая мелодия навевала романтическое настроение. Под неё хотелось надеть длинное платье в пол и кружиться перед зеркалом до упаду. Рок музыканты гремели барабанами и рвали гитарным соло душу, даря надежду на лучшее вопреки. В дни, когда Мари не хватало боевого настроения, она включала рок и сжимала кулаки, впитывая кожей чужую силу воли и заряжаясь энергией безумства. Под кантри она и сама хваталась за гитару, пытаясь наиграть простые мотивы. Кантри для неё стало музыкой сердца. Есть еще несколько пронзительных попсовых мотивов, под которые хотелось закрыться в шкафу и рыдать сутки напролет, но их она включала крайне редко.
Вчера перед сном отгремел вечер классического рока. Музыкальная группа, которая начала свой путь задолго до рождения Мари, мотивировала её двигаться вперед, независимо от обстоятельств. Она слушала в своих огромных наушниках, как талантливо легендарные парни умудряются смешать несколько жанров в равных пропорциях и преподнести слушателю этот гремучий коктейль в совершенно необыкновенной обработке. Девушка едва могла удержать себя в руках, чтобы не схватиться за гитару и не попытаться наиграть мотив хоть частично. Конечно, это было невозможно. Забравшись в плюшевой пижаме под одеяло, она сидела, скрестив ноги и, как завороженная, смотрела в одну точку прямо перед собой, пытаясь не влюбиться в гения, создавшего эту прекрасную композицию, от которой ей хотелось одновременно и плакать и смеяться. Гений умер за пять лет до её рождения, но разве это могло помешать ей любить его всем сердцем?
Наслушавшись вдоволь, она сняла наушники и взялась за блокнот.
Хватит игр на гитаре и рояле.
Сегодня она будет творить.
Закрутив свою кудрявую копну в пучок, Мари старательно вывела на чистом листе бумаги первую строчку текста будущей песни.
«Вы можете предать меня один лишь раз»
Начало ей пришлось по душе. Она уже представила, как перебором наигрывает на гитаре незамысловатую мелодию и, сидя в парке перед друзьями, напевает строки, которые когда-то существовали только в её голове. Под мечты о своей первой песне Мари легко набросала текст. Для первого раза он вышел очень даже неплохим.
«Вы можете предать меня один лишь раз,
Ведь в людях на своём пути я часто ошибаюсь.
Открыв бесстрашно душу напоказ,
Забыв про подлость, страстно Вами увлекаюсь.
Вы можете толкнуть меня назад,
Всадить свой нож мне прямо в спину.
Я мило улыбнусь, не отводя глаза.
Паденья моего Вам никогда не лицезреть картину.
Я подведу итог всем тем, кто смог меня предать.
Шагну вперёд и улыбнусь несмело
Не буду ни секунды боль переживать
Сгорев дотла, расправлю снова крылья, будто феникс»
Перечитав свои стихи несколько раз подряд, Мари внезапно вздрогнула, осознав, что не одна в комнате.
Стыдливо опустив глаза в пол, будто натворила что-то очень нехорошее, нажала на «паузу» в музыкальном приложении и сняла с головы наушники.
– Как это понимать? – спросил отец строго.
– Прости, я немного засиделась, – произнесла она полушепотом, чтобы не разбудить маму.
– Немного? Посмотри на время.
Мари перевела взгляд на электронные часы, установленные на компьютерном столе. На табло розовым цветом горели цифры «03:46». Странно, но ей казалось, что прошло не более часа с тех пор, как она включила себе несколько песен классического рока.
– Почти четыре утра, Марианна. Ты прекрасно знаешь, что должна ложиться не позже десяти часов вечера.
Нечего было ответить человеку, который понятия не имеет, что такое вдохновение и как тяжело оно выпускает из своих мягких объятий. Оно приходит редко, но отделаться от него порой выше человеческих сил. Мари и не пыталась этого делать.
– Телефон, – велел отец и протянул дочери руку.
Подумав секунду, Мари отключила звук и положила свой смартфон в раскрытую ладонь. Не глядя, он сунул его в карман трико и вышел из комнаты, не забыв выключить ночник, при свете которого его дочь писала свои стихи почти до утра.
Не удивительно, что проснулась Мари ближе к полудню. Запустив пальцы в свалявшиеся мелкие кудри, она почесала затылок и громко зевнула. Голова отозвалась болезненной пульсацией на сбившийся режим сна. Похоже, что без обезболивающего сегодня будет очень сложно собрать мозги в кучу и мыслить рационально.
– Мам? – позвала она так громко, как позволили силы.
– Да, милая, – заглянула она в комнату к дочери в следующее мгновение.
– Папа телефон тебе не оставлял?
– Возьми в коридоре на пуфике, – ответила мама и аккуратно прикрыла за собой дверь.
Сев на кровати,
