— Я и рассказал…
— Не перебивайте… Он рассказывает о своей находке тем людям, которые могут с максимальной пользой для мира эту находку применить, которые наделены эрудицией, или властью, или еще чем-нибудь, благодаря чему могут эту находку сделать общей…
— Например, Церковенко…
— Не перебивайте… Но вот удача улыбнулась другому человеку: тоже лекарство, тоже золотые монеты… Он украдкой озирается по сторонам: как бы положить ее к себе в карман, чтоб прохожие не заметили. А если кто и заметит, может быть с ним удастся договориться. Всем ведь надо детишкам на молочишко…
— У меня нет детишек…
— Не перебивайте… У Церковенко есть детишки… И, вообще, не о детишках идет речь…
— А о чем же?
— О взрослом человеке, которого как малого ребенка окрутили уголовники. А вернее — о недоросле. Взрослым человеком ведь вас не назовешь.
— Ну да, ну да, где уж нам уж выйти замуж, — паясничал Налимов. — А фейерверк в горах неплохой получился? Что скажете, дозвольте полюбопытствовать?
— Неплохой, неплохой… Только к чему, дозвольте полюбопытствовать?
— Для устрашения слабонервных, — напыжился было Налимов, но внезапно сник, обмяк, опустил плечи, отчего его фигура сразу уподобилась поношенному костюму. — Для сигнализации. Связывались мы таким макаром. В ночь на шестнадцатое Ричард мне доложил: есть, нашел. В ночь на восемнадцатое: доставлено, забирай, преследуют. А цвета пламени были заранее оговорены… Меня этим фокусам еще в детстве наш филантроп Арифов обучил.
В понедельник телефон зазвонил, едва я вошел в кабинет. Может быть, не меня. Может быть, коллегу Дергунова. Он сегодня как раз выходит из отпуска, видно, запаздывает немного с непривычки. Нет, оказалось, меня.
— Кадыров говорит. Зайдите.
У Кадырова собралось много народу. Поближе к начальническому столу сидел Мистик. Рядом пристроился Максудов. Были в кабинете эксперты во главе с Абуталиевым. И сразу же следом за мной в кабинет вкатился кругляш — с таким видом, точно вот-вот пройдется на руках. Все эти дни он провел в университете: отчитывался за практику. Отчитался.
— Садитесь, товарищи, — предложил Кадыров, хотя и так уже все сидели. — Разрешите поздравить вас — и прежде всего капитана Торосова Мстислава Сергеевича — с успешным завершением операции по раскрытию крупного жулика Якова Церковенко. Товарищ Торосов несколько месяцев вел это сложное дело — и результаты налицо. Выявлены многие махинации и связи Церковенко. В частности товарищем Дергуновым, находившимся в командировке в городе Ленинграде, доказаны коммерческие контакты Церковенко с американским туристом N, фамилию которого по дипломатическим обстоятельствам оглашать пока не буду. Скажу лишь, что это представитель некой фармацевтической фирмы. Церковенко в каждый приезд упомянутого туриста поставлял ему разного рода лекарственное сырье. Интересовали фармацевта также согдийские, самаркандские, в общем, среднеазиатские монеты и рукописи. В августе Церковенко телеграммой сообщил туристу: «Надеюсь при встрече доставить большую радость». Но наши молодые товарищи по поручению Торосова сорвали планы мерзавца. Оперативные действия старшего лейтенанта Максудова позволили обезвредить активного сообщника Церковенко пенсионера Суздальцева, который заготавливал товар. Церковенко и Суздальцев при поддержке некоторых неустойчивых лиц инсценировали ряд происшествий, имевших целью замаскировать эту противозаконную деятельность и дезориентировать следствие. К чести наших работников, они сумели разобраться что к чему. Большая заслуга в этом принадлежит товарищу Салмину и студенту юрфака практиканту товарищу Норцову, который, надеюсь, скоро вольется в наши ряды. Дело передается органам правосудия, обязанным окончательно и бесповоротно квалифицировать занятия гражданина Церковенко и его пособников.. Большое спасибо вам всем, товарищи, за хорошую работу.
Из кабинета Кадырова я вышел, вконец обескураженный. Ну, Мистик! Прикидывался обозным, ну, в лучшем случае, штабным бухгалтером: оформление командировок и контроль за финансовой дисциплиной. А сам наслаждался ролью главнокомандующего. Внушил мне, что основной удар по противнику будет нанесен моими силами, а на деле я был чем-то вроде газетного репортера, очутившегося на окраине событий. По счастью и репортерам удается иногда принести кое-какую пользу…
Ну, Мистик! Вот у кого, оказывается, фантазия!
В коридоре близ моей двери маячила какая-то взъерошенная личность. Это был Снетков собственной персоной.
— Совесть у меня не спокойна. Да и как она может быть спокойна?! Ведь я в свое время скрыл от вас, Юрий Александрович, что у меня в апартаментах, — ударение он по-прежнему подчеркнуто сдвигал на последний слог, — находится еще один манускрипт, оставленный у меня Николаем Назаровичем. Этот манускрипт очень волновал меня как коллекционера. Я даже мечтал заполучить его в постоянное владение. Путем обмена или же благодаря забывчивости истинного владельца. Но вы не беспокойтесь. Право личной собственности восторжествовало. Я вернул манускрипт по принадлежности, — скорбел Снетков. — Я воспользовался покровом ночи и смежным расположением лоджий, словом, я принес его и положил на стол. Николай Назарович смог в этом убедиться, едва вошел под своды своей обители. Увы, — Ардальон Петрович воздел свой тусклый взор к потолку, — увы, он со мной теперь далее не раскланивается. Но я выполнил свой долг перед Фемидой, и прошу разрешения покинуть вас. Я сказал вам правду, всю правду и только правду! Прощайте!
— До свидания, Ардальон Петрович, всего вам доброго.
За Снетковым закрылась дверь. Ровно через секунду дверь распахнулась, и тот же Снетков ликуя, прокричал:
— Позабыл, совсем позабыл вам сказать: Сусинген — действительно знакомое мне слово. Только не Сусинген, а Нусинген! Это же барон Нусинген, такой банкир в романах Бальзака. Иногда его теперь Нюсинженом еще называют. Но в мое время он был Нусинген. Адью!
* * *
На мой взгляд весьма мягкий приговор.
Налимову суд дал небольшой срок условного наказания. Остальные — Церковенко, Суздальцев и Ричард — получили вполне по заслугам. А теперь, следом за Ардальоном Петровичем, прощусь. Ибо меня ждет — не дождется моя диссертация. Благо и трехмесячный отпуск для ее завершения, кажется, дают. Замещать меня будет Норцов, только что зачисленный в наше управление.
Вот только одно пока неясно: решусь ли я использовать в этой работе как иллюстрацию налимовское дело. Ведь раскрыл всю эту историю не я! Или все-таки, в какой-то мере, и я?!
