– Смешно слушать, ей-Богу, как вы оба заступаетесь за Гарри Лэтимера. И, честное слово, вы понапрасну тратите порох. Я и пальцем не шевельну, чтобы спасти его от веревки, которую он заслужил! Напротив, я готов обеими руками помочь его повесить. Если понадобятся мои показания – о том, что вышло между нами в Фэргроуве – я весь к услугам губернатора.
– Сэр Эндрю! – воззвал к нему Мендвилл.
– Ни слова больше, Роберт. Если у тебя больше ничего ко мне нет, прошу извинить. Управляющий ждет моих распоряжений. – Он удалился, и даже в стуке его каблуков слышалось возмущение.
Мендвилл обратил на мисс Кэри полный сожаления взгляд.
– Значит, рухнула моя последняя надежда, – проговорил он, и это было истинной правдой.
Миртль подошла и положила свои ладони на его сжатые кулаки.
– Все это так благородно с вашей стороны. Особенно то, что вы упросили лорда Уильяма дать Гарри два дня. Я никогда не забуду этого, Роберт.
– Вы хотите сказать, что запомните мой провал, – с невеселой иронией уточнил он.
– Нет, Роберт, я буду помнить ваше великодушие. Но неужели нельзя ничего сделать?
– Боюсь, ничего – из-за непробиваемого упрямства мистера Лэтимера. Я сделал все, что мог. Возможно, мне лучше было не ходить к нему. Мистер Лэтимер мне не доверяет.
– Не доверяет вам? Вам?
Мендвилл пожал плечами: дескать, он терпим и великодушен; он все понимает и поэтому все прощает.
– Почему он должен мне доверять? На его месте я бы тоже не доверял.
Благородство капитана Мендвилла произвело на мисс Кэри неизгладимое впечатление. Однако после его ухода она размышляла совсем не о его добродетелях. Одна мысль не отпускала ее, и больше она ни о чем не могла думать: тень виселицы, упавшая на Лэтимера, заставила Миртль отчетливо осознать, что она все еще любит его, а все остальное, оказывается, пустяки. Какое значение имеют его политические убеждения и догматы, навязанные ей? Что такое политика и сам король по сравнению с любовью!
Похожая мысль мелькнула в ее голове еще вчера, когда у нее на глазах Гарри пришлось сносить поношения и оскорбления. Но тогда она только мелькнула – искорка, проблеск, не больше. Теперь страх за Гарри нахлынул на нее, как откровение. Его жизни грозит опасность! Его подстерегают бесчестье и позорная смерть – от этой мысли у нее перехватило дыхание. Гарри – единственный, любимый, и что с нею станет, если они убьют его, если повесят? И словно кто-то шепнул ей на ухо ехидную строку из позабытой пьесы: «Придется тебе нянчить мартышек в преисподней» note 23 .
Сердце Миртль сжалось – она вспомнила о своих письмах и о возвращенном подарке. Каким глупым и никчемным казался ей теперь этот жест! Что она понимает в проблемах, волнующих страну? А Гарри в своем образе мыслей далеко не одинок. В провинции много людей с именем и положением разделяют его взгляды – и полковник Лоренс, и Артур Миддлтон, и мистер Айзард, тесть самого лорда Уильяма – да мало ли таких, кого отец считал до недавних пор друзьями, а сейчас отказал им от дома из-за политических расхождений.
Любовь и страх впервые в жизни заронили в ее душу сомнение в правоте отца. Наверное, в такие вот моменты происходит неожиданное обращение в новую веру или, наоборот, вероотступничество.
И вот, в предвечерний час два негра пронесли по набережной паланкин мисс Кэри. Они скрылись в воротах особняка юного заговорщика и опустили носилки у подъезда. Это было, конечно, грубым нарушением правил приличия, но приличия для нее сейчас столь же мало значили, как и политика.
Джулиус, несколько смущенный ее неожиданным появлением, проводил Миртль через просторный холл прямо в библиотеку. Там в задумчивости сидел Лэтимер. Только что, после затяжного и весьма бурного натиска, его покинули полковник Лоренс и Джон Ратледж. Их старания пропали втуне – молодой человек остался таким же непокорным.
При появлении Миртль удивленный Лэтимер вскочил и замер, безмолвно глядя на нее.
– Гарри! – Она как-то жалобно протянула к нему руки.
Он подошел к ней.
– Миртль! – в его голосе слышалось недоумение. – Ты одна?
Она кивнула, развязала тесемки у подбородка и откинула капюшон.
– Но благоразумно ли это?.. – спросил он, чуть не добавив: «особенно теперь, когда мы больше не помолвлены», – однако успел сдержаться и оставил фразу недоговоренной.
– Ах, сейчас не до благоразумия. Гарри! Что ты дальше собираешься делать?
Так вот зачем она здесь! Можно было догадаться, подумал Гарри про себя. Еще один посол капитана Мендвилла – Лоренс, по существу, признал себя таковым. Сейчас разыграется новый спектакль – вероятно, еще тягостней предыдущего.
– Не буду притворяться, что не понимаю, – буркнул он недружелюбно. – Я ничего не собираюсь делать.
– Гарри! Ты не знаешь…
– Я все знаю и ко всему готов. – И, помолчав, добавил: – Капитан Мендвилл прислал тебя с уговорами, потому что полковник Лоренс потерпел неудачу?
– Нет.
– Ты меня удивляешь. Но он, несомненно, поведал тебе о моем положении, и ты пришла меня урезонивать.
– Да, он рассказал все и папе, и мне. Но он был далек от мысли, что я пойду к тебе. О чем ты говоришь, Гарри?
Поведение его было неожиданным и она не понимала, что это значит.
– Ты, должно быть, сильно… привязалась к этому твоему родственнику из Англии. Который обрушился на Чарлстон в мое отсутствие.
– Роберт очень добрый и милый. Я… мы очень полюбили его.
Лэтимер криво улыбнулся.
– Мне выдалась возможность наблюдать это воочию, – сказал он.
Ни его улыбка, ни тон ей совсем не понравились.
– Он оказался очень хорошим другом и тебе, Гарри, – продолжала Миртль.
– Мне?! – воскликнул он, пораженный, а потом безудержно расхохотался. – О-о! Мой дорогой друг Мендвилл! А я-то тебя не ценил! Я все превратно истолковал! Как же я не догадался: ничто иное, как дружеские чувства к моей персоне побудили тебя разносить обо мне сплетни.
– Гарри, как ты можешь! Ты ведешь себя недостойно. Он не разносил никаких сплетен. Он рассказал о тебе отцу для того, чтобы папа тебя приструнил; он хотел спасти тебя, пока не поздно, прежде чем ты окажешься в таком положении, в котором ты все-таки оказался.
– И не кто иной, как ваш бесценный капитан Мендвилл, меня в него поставил.
– Ты сам не понимаешь, что говоришь.
– Это я-то не понимаю! Послушай-ка: тебе надо бы получше узнать этого человека. Капитан Мендвилл преследовал две цели: во-первых, выставить меня из дома твоего отца, а во-вторых, выставить меня из Чарлстона. Мое присутствие, видишь ли, смущало галантного капитана. Я был настолько любезен, что подсказал ему способ отделаться от меня. Первое его желание легко исполнилось – ты помнишь, как он этого достиг.