— Вот даже как? Отчего же?
— Не знаю, — Настя легко рассмеялась и пошла к двери. — Он мне внушает какой-то священный ужас. Боюсь его спугнуть, и Юру Короткова этим страхом заразила.
— И Дюжина тоже, — усмехнулся генерал. — Нехорошо, Анастасия.
— Ай-яй-яй, — протянула она саркастически, — Павел Михайлович уже успел стукнуть? Тоже нехорошо.
— Согласен. Вы можете не спрашивать у меня разрешения, но докладывать всё-таки надо. Договорились?
— Извините, — пробормотала Настя и выскользнула из кабинета.
Ну Дюжин, ну гад! Речевое недержание у него, что ли? Конечно, ничего запрещённого Настя не сделала, отправив его познакомиться с Лерой Немчиновой. Это была дружеская просьба, а не приказ, уговаривать Павла не пришлось, он с удовольствием взялся выполнить поручение, ему и самому было любопытно попробовать, как это бывает. А потом вернулся и прямиком отправился к начальству.
Первым побуждением Насти было тут же зайти к Дюжину и высказать ему всё, что она думает. Идя по коридору, она уже почти дошла до кабинета, где сидел капитан, и вдруг опомнилась. Зачем? Что она ему скажет? Что он поступил неправильно? А почему, собственно, неправильно? Кто сказал, что он не должен был так делать? Павел поступил так, как считал нужным, то есть с его точки зрения, он поступил совершенно правильно, и что по этому поводу думает его наставник Каменская, ровно никакого значения не имеет. У него такой характер, у неё другой, так какой смысл высказывать претензии? У Дюжина не меньше оснований упрекать её в том, что она сама не доложила Заточному.
Поймав себя на этих мыслях, Настя расхохоталась и почти вприпрыжку помчалась к себе. Нет, поистине мысль о том, что все люди разные, приносит массу весёлых минут. Особенно когда самого себя ловишь на привычке мерять других по собственным меркам. Очень полезная мысль. Крайне, можно сказать, плодотворная.
* * *
Домой в этот вечер Настя возвращалась поздно, ужин у Заточного затянулся, и теперь ей предстояло пройти несколько сотен метров от автобусной остановки до дома по неосвещённым пустынным дворам. Этого участка пути она всегда боялась, особенно после того, как однажды её здесь чуть не убили. Можно было бы из метро позвонить Лёшке и попросить встретить, но ей не хотелось беспокоить мужа. «Экая я, однако, стала стеснительная», — подумала она с усмешкой.
Весь вечер Настя расспрашивала Максима Заточного о существующих в институте порядках, о том, какую роль выполняют курсовые офицеры и что нужно, чтобы без уважительной причины пропускать занятия. Она не задала парню ни одного каверзного вопроса, отвечая на который ему пришлось бы «закладывать» своих однокурсников или курсовое начальство, но и без того по его свободному рассказу было видно, что он ничего не знает. Это в определённом смысле подтверждало выстроенную ею гипотезу: отличников не трогают, потому что отличники видят перед собой цель и планомерно к ней идут, мало шансов сбить их с пути истинного. Отличник, особенно если он и в школе хорошо учился, хочет чего-то добиться, например, остаться после получения диплома в институте и писать диссертацию, а потом заниматься преподавательской работой. Или, как вариант, получить хорошие знания в области экономики, гражданского и финансового права, потом немножко поработать в милиции, пока призывной возраст не истечёт, и покинуть милицейские ряды, чтобы стать юристом в большой фирме, где платят по сравнению с милицией просто миллионы. Или же, как ещё один вариант, специализироваться в международном праве и иностранных языках и после выпуска получить престижную работу в Бюро Интерпола или в управлении международных связей министерства. Причины для отличной учёбы могут быть и другими, но в любом случае понятно: слушатель видит цель и идёт к ней, и размениваться на глупости вряд ли станет. Быть отличником в вузе далеко не просто, дисциплин много и они настолько разные, что невозможно получать пятёрки по всем предметам, не прилагая никаких усилий и выезжая исключительно на общей сообразительности и эрудиции. Надо много заниматься, порой отказывая себе в таких приятных вещах, как дискотеки, встречи с друзьями и девушками и даже простой отдых. И если человек умеет на протяжении длительного времени себе в этом отказывать, то бессмысленно соваться к нему в попытках толкнуть на глупые поступки, которые его самого потом же и свяжут по рукам и ногам, и все усилия, которые он прилагал, чтобы быть отличником, пойдут насмарку. Пустая трата времени, ничего не выйдет.
А вот троечники — совсем другая песня. Особенно те из них, кто пошёл учиться в милицейский вуз не по призванию, а исходя из других соображений. Убежать от армии, например. Некоторым вообще всё равно где учиться, они и учатся там, куда родители сумели пристроить. Немало и таких, кто выбирает вуз поближе к дому, чтобы не тратить время на дорогу с утра пораньше. Обучение бесплатное, стипендия в пять раз выше, чем в гражданском вузе — поди-ка неплохо! И учиться не пять лет надо, а всего четыре. А диплом в итоге выдают такой же, как в университете.
И кто же лучше других знает слушателей? Конечно, курсовой офицер. Он для них и надзиратель, и контролёр, и отец родной. Может отпустить с занятий. Может разрешить пропустить утреннее построение. Может не заметить опоздания. А может и не отпустить, не разрешить, не закрыть глаза на проступок, пусть и мельчайший. Все слушатели находятся в зависимости от курсовых. И курсовые этим пользуются, причём некоторые совершенно беззастенчиво, а про некоторых вообще известно, что без бутылки к нему ни с одним рапортом, ни с одной просьбой не подходи, даже если просьба твоя совсем незначительная, а в рапорте ты просишь отпустить тебя с занятий на один день по причине более чем уважительной.
Слушатели ведь не слепые, они прекрасно видят, что для одних пропуск занятий или иное какое нарушение моментально оборачивается взысканием, а другие нарушают дисциплину и распорядок систематически и долгое время — и ничего не происходит. В некоторых случаях списывают это на влиятельных родителей нерадивого слушака, а в некоторых… Догадываются, что их покрывает курсовой офицер.
Максиму повезло, он на своих курсовых не жаловался, но справедливости ради надо бы заметить, что он и повода им не даёт к себе придираться. Отличник по всем предметам, дисциплинированный, подтянутый, вежливый. Поэтому в долгом разговоре с Настей он не дал ей в руки ни одного факта, он о них просто не знал, зато рассказал много такого, что сделало для неё понятным: какую информацию нужно искать, где искать и кого об этом имеет смысл спрашивать. Цель её беседы с сыном генерала состояла именно в этом.
