Коппель ткнул пальцем на один из крестиков.
— Меня интересует этот дом, судя по масштабу, он метрах в двухстах от английского посольства. Там найдется небольшая открытая площадка, на которой можно было бы расположить несколько минометов?
— У вас есть минометы? — изумленно воскликнул Фрошон.
Коппель кивнул:
— Будут. Их доставят мои люди. Строго говоря, это не настоящие минометы, а мощные реактивные патроны для одноразового использования.
— Превосходно! Этот наш дом подойдет как нельзя лучше!
— Ну, а теперь для первого знакомства хватит, дорогой Фрошон. У меня уже изрядно пересохло в горле. Предлагаю спуститься вниз и выпить за начало нашего великого дела!
Они направились в ресторан. В дверях Фрошон почтительно уступил дорогу невысокому седому господину с восточным лицом, одетому в отлично сшитый европейский костюм.
— Кто это? — без особого интереса спросил Коппель.
— О! Один из самых богатых людей Тегерана. Джафар Муслимов. Поставляет сухофрукты чуть не во все европейские страны, где нет своих, разумеется.
Спросив Фрошона о богатом старике, Коппель, в сущности, думал в это время только о стакане холодного шербета в сочетании с коньяком, этаком прохладительно-согревающем коктейле. Он тут же забыл о торговце, и совершенно напрасно.
Прихрамывая, опираясь на тяжелую суковатую палку, Джафар Муслимов вышел из подъезда на улицу и с некоторым трудом втиснулся, в миниатюрную французскую «симку». Через пятнадцать минут он подъехал к небольшому, хорошей архитектуры особняку в фешенебельном квартале на хиабан Абасси. Кряжистый привратник торопливо распахнул ворота. «Симка» вкатилась в уютный двор, обсаженный молодыми эвкалиптами.
— Гости приехали, Хосейн?
— Да, агайи[9] Джафар, ждут вас.
Навстречу Муслимову, накинув на плечи канадскую кожаную куртку, спешил мужчина с непокрытой русой головой, на вид лет сорока.
— Здравствуйте, Джафар Муслимович! — приветствовал он хозяина… на русском языке.
— Рад вас видеть, полковник! — отозвался Муслимовч.
И Фрошон и Коппель немало изумились бы при виде рукопожатия торговца сухофруктами и полковника Давыдова из контрразведки группы советских войск в Тегеране.
В доме их ждали еще трое, все в штатском. Давыдов познакомил собравшихся.
— Джафар Муслимович Муслимов, владелец этого дома и наш самый большой знаток Ирана. Наши гости из Москвы, от генерала Комарова. Полковник Радченко, майоры Смирнов и Евстигнеев.
Муслимов обрадовался:
— Вот хорошо! Вернетесь в Москву, передайте Иннокентию Васильевичу большой привет! Мы с ним не виделись лет пять… Прошу вас, товарищи, присаживайтесь. У меня для вас кое-что есть.
Он вынул из кармана бобину с магнитной пленкой и передал Давыдову.
— Держите, Игорь Борисович. Полная запись беседы нашего старого знакомца Фрошона с этим приезжим, которого мы ждали. Я специально ездил в отель и дождался случайной встречи.
— И что?.. — не выдержал Давыдов.
— Убедился, что Коппель именно тот человек, которого мы ждем по описанию из Центра. И Орудж молодец! Разговор записал полностью.
— Этот ваш портье сущий клад, мне уже о нем Игорь Борисович рассказывал, — позавидовал Радченко.
— А как же! — В голосе Муслимова звучала нескрываемая гордость. — Мы с ним вместе служили комендорами еще в гражданскую в Волжско-Каспийской флотилии, участвовали в знаменитом персидском походе. Так сложилась жизнь: Орудж застрял навсегда в Иране, и мы снова встретились лишь через пятнадцать лет. С тех пор он мой самый лучший помощник. Представляете, как я смеялся, когда Фрошон с величайшими предосторожностями вербовал его!
Рассказав эту историю, немало всех развеселившую, Муслимов вышел в соседнюю комнату и вернулся с магнитофоном.
— Что ж, а теперь предлагаю прослушать пленку.
На прослушивание и обсуждение разговора ушло почти полтора часа. За окном уже висела густая южная ночь, когда по сигналу Муслимова Хосейн вкатил передвижной столик с ужином. Дальнейший разговор проходил за едой, что, впрочем, никого не отвлекло от дела.
— Утром мы возвращаемся в Москву, — сказал Радченко. — Рекогносцировку на местах мы уже провели, давайте подведем итог тем предложениям, с которыми я явлюсь к генералу Комарову. С местными эсэсовцами все как будто ясно. Нам известны все их боевые посты. За всеми участниками заговора, видимо, необходимо усилить наблюдение. Обезвредим их по особому сигналу.
— Коппеля и Фрошона прошу поручить мне, — вставил Муслимов, — Орудж с Хосейном справятся с этим делом без малейшего шума, незаметно.
— Согласен… Хуже с той девяткой, которая должна прибыть в распоряжение Коппеля. Ее перехватить будет трудно. Посты воздушного наблюдения предупреждены, подвижные группы наготове, но не исключено, что они все-таки благополучно высадятся и дойдут до Тегерана. Зверье отчаянное… Как вы полагаете, Джафар Муслимович, сумеют они проникнуть в город?
— Могут, — вздохнув, подтвердил Муслимов. — Все зависит от того, кто их поведет. У здешних контрабандистов и торговцев опиумом многовековой опыт и необъятные связи с полицией и местными властями. Если им хорошо заплатят, то доставят, как пить дать… Но в любом случае эту группу должен обязательно встречать кто-нибудь из доверенных людей Фрошона. Кроме немцев, у него есть и персы, хорошо знающие местные условия. Значит, нужно обратить внимание на тех, кто в ближайшие дни покинет Тегеран… Если не упустим того, кто выйдет на встречу, накроем всю девятку.
— Правильно, — одобрил Радченко. — Видимо, специально для этой цели нужно наготове круглосуточно держать под рукой группу наших товарищей. Не исключено, однако, что мы сумеем узнать о месте выброса десанта и из других источников. Теперь об этом Грэвсе…
— Разрешите мне? — поднялся Давыдов.
— Пожалуйста, Игорь Борисович.
И полковник Давыдов рассказал довольно необычную историю. Некоторое время тому назад к нему, в отдел контрразведки, пришел очень возбужденный молодой человек. Он отрекомендовался Александром Марецким, монтером городской электростанции. Отец Марецкого, штабс-капитан колчаковской армии, после разгрома белых бежал с женой и маленьким сыном за границу. Долго бродил по свету, пока, наконец, не осел в Тегеране. В начале тридцатых годов он умер, мальчика воспитала мать, набожная несчастная женщина, совершенно подавленная эмигрантской судьбой, непрестанными лишениями и смертью мужа. Тем не менее она сумела добиться того, что сын окончил техническую школу и получил очень выгодную в условиях Тегерана профессию.
