«Это первые автоматы нашего автоматического века, — записывал Волков. — В созданном фашистами мире убивают без чувства ответственности. Убийцы — самые уважаемые граждане — получают дополнительный шнапс, лучшие сорта колбасы не за то, что они убийцы, а потому, что у них более напряженная работа, чем у простых солдат. Гиммлер назвал их «чернорабочими истории» и призывал жалеть эсэсовцев, занимающихся истреблением людей».
И тут же Волков делает примечание, что в нацистском рейхе вожди с их извращенным умом любят животных: овчарку фюрера зовут Блонди, и он лелеет ее, как родное дитя; Геринг со своей женой Эмми Зоннеман держат у себя в Вангалле молодого льва; Гиммлер нежно привязан к птицам и ангорским кроликам…
В дверь постучали. Пришел Ростовский. Не тратя лишних слов, профессор сел на стул, достал из кармана гимнастерки записную книжку:
— А все-таки мы добыли кое-что о новом оружии! Сведения, правда, обрывочные, но могут навести на размышление… Химический концерн «ИГ Фарбениндустри» приступил к разработке новых горючих смесей, способных развивать температуру свыше трех тысяч градусов… Это как раз та температура, что прожигает броню… Сталелитейный завод в Эссене получил дополнительный заказ на железную окалину[28]… Ну, это еще не говорит о том, что окалина понадобилась для кумулятивного оружия. С порошкообразным алюминием и магнием ее используют в зажигательных бомбах… А вот тут прямо названо: «фаустпатрон». Нам удалось добыть немецкий журнал «Атака». В нем сказано: «Фаустпатрон» — грозное противотанковое оружие даже в руках одного человека. Он пробивает самую прочную броню и производит внутри танка уничтожающий взрыв». Не от этой ли штуки вы пострадали?…
— Фауст — герой немецких легенд, вроде искателя истины, символ человеческой тяги к знанию… — проговорил Павел в раздумье.
— …Который к тому же заключил союз с дьяволом. Пожалуй, конструктору «фаустпатрона» понравилось это объединение с чертом.
— А может быть, название происходит от другого понятия? По-немецки «фауст» — это кулак, то, чем мы наносим удар. Не могут фашисты обойтись без патетики!
— Не могут, — согласился Георгий Иосифович. — Осенью я занимался новыми немецкими танками. Их подбили наши артиллеристы у Ленинграда, под Мгой. Шесть штук. Так вот эти танки они называли «тиграми». Появились у них и «пантеры», и «слоны». Наши заводы быстро наладили выпуск самоходок с крупными орудиями, окрестили эти машины по-русски метко и остроумно.
— Как?
— Прозвали «зверобоями».
— Побольше бы нам таких «зверобоев».
Георгий Иосифович снова углубился в свой блокнот.
— Любопытным мне представляется вот это сообщение: «В весенний праздник мужской свободы — химмельфарт, когда по традиции жены дают как бы увольнительную своим мужьям и те пьют, гуляют, вообще делают что хотят, некто Ахим Фехнер проговорился, что завод детских игрушек в Розенхейме, где он работает мастером, теперь выпускает боевую технику: трубу со спусковым механизмом и прицелом». Как вы думаете, не вел ли он речь о «фаустпатроне»?
— Похоже. А известен источник этих сведений?
— По-моему, его знает Волков.
— Но «фауст» могут делать и в других городах.
— Нам важно увидеть и оценить это оружие. Потом решим, что предпринять дальше.
Прощаясь, Ростовский задержал руку Павла в своей руке.
— Выздоравливайте поскорей. Секрет «фауста» мы должны разгадать во что бы то ни стало.
Промедление в войне, когда противник пользуется новым оружием, ведет к многочисленным неоправданным жертвам. Это Павел понимал. Ходить он уже может, раны заживают, хоть и болят еще. Но в работе быстрей обретаешь форму. Надо поговорить с Волковым и Гринбергом о выписке. Кто не рискует, тот не выигрывает.
Павел лег на койку, снова взялся за тетрадку Волкова. Его внимание привлекла фраза Ремарка:
«Культура — тонкий пласт, ее может смыть обыкновенный дождик. Этому научил нас немецкий народ — народ поэтов и мыслителей. Он считался высокоцивилизованным. И сумел перещеголять Атиллу и Чингисхана, с упоением совершив мгновенный поворот к варварству».
Затем следовали некоторые мудрые изречения, которые нелишне было запомнить:
«Даже малая неправда может превратиться в большое предательство», «На минуту ума недостанет, так навеки в дураки попадешь», «Поздно за хвост хвататься, коль за гриву не удержался»…
Но что это? Текст почти впритирку. Буковки одна к другой, словно колечки на цепочке:
«Научить К. умению вести наблюдение, потренировать зрительную память, рассказать, как избежать слежки, как готовить симпатические чернила, как пользоваться разными видами кодов и шифров для связи…»
И еще несколько страниц в том же духе. «К.» — подразумевается «Клевцов»? Неужели Волков станет обучать его всему этому? На учебу тогда не дни, а месяцы уйдут!
Заинтересовали кое-какие сведения из истории разведки.
В Китае, например, шелк научились делать три тысячи лет назад. Техника изготовления выглядела вроде бы просто: сажали шелковичных червей на тутовое дерево, ждали, покуда созреет кокон, разматывали нить, которой окружала себя личинка. Эта нить и шла на ткацкий станок. Секрет крылся в одном: как разматывали тончайшую нить? Свою шелкомотальную технологию китайцы хранили за семью замками и долго оставались единственными поставщиками шелка.
Но вот к императору приехала японская делегация. Она хотела пригласить придворных мастеров в Японию для обучения шелкоткацкому делу. Японцы были заранее уверены в отказе и все же долго обивали пороги и у самого императора, и у его чиновников. Окончательно убедившись в бесплодности своих усилий, они уехали. Однако не с пустыми руками. За это время их агенты успели разузнать секрет разматывания шелковой нити. Вскоре Япония стала вторым производителем шелка в мире.
А вот как не на жизнь, а на смерть схватились в конце прошлого века два изобретателя пулеметов — американец Хайрем Максим и Базиль Захаров, грек по рождению, русский по фамилии, француз по месту жительства. Когда на оружейном горизонте появился Максим со своей гениально простой конструкцией пулемета, Захаров уже был богатейшим человеком, жил в роскошной вилле на Лазурном берегу Средиземного моря, содержал армию агентов, разбросанных по всей Европе. Однако его пулеметы были хуже, чем у Максима. Захаров поставил агентам задачу: не допустить американца на европейский рынок.
В это время Максим предлагал свой пулемет итальянскому адмиралтейству для вооружения кораблей. Чтобы убедить, насколько его оружие надежно, он рискнул на эксперимент: на глазах военно-морских чинов у пирса оставили пулемет, который завтра будет стрелять, так как не боится воды.
