ни за что не обратится за помощью к матери, даже ради Нильса! Она его в армию отправит, если он вдруг попытается поднять эту тему! – сказала Мари. Будучи его другом, она почти каждый день наблюдала со стороны, как много Данис учится для того, чтобы не зависеть от авторитарной ректорши, которую ему иногда невыносимо тяжело просто назвать «мамой».
– Он к ней по имени – отчеству обращается, – усмехнулась она, вспомнив, как удивилась этим отношениям в их семье, когда услышала подобное впервые у них дома. – Данис труслив и безобиден, как пасхальный кролик. Он бы никогда не решился на подобные игры, даже если бы видеоматериалы были у него в руках.
– Ты ошибаешься, Марика, – не согласилась с ней Юта. – Такой человек, как он, не пасхальный кролик. Это шакал, который нападет в тот момент, когда ты будешь наиболее уязвима. И всадит тебе в спину нож по самую рукоять. Нельзя настолько не разбираться в людях, дорогуля.
– Даже если и так, хоть это и не так, – Мари выразительно посмотрела на Юту, сделав страшные глаза. – Как он мог быть в двух местах одновременно? Если вы, ребята, не заметили, он всё время находился с нами.
– Штатив, – улыбнулся Макс, глядя на неё, как на не очень умного ребенка. – Он мог установить в кустах штатив, чтобы по приколу поснимать нас, а потом, спустя несколько лет, включить видео вечерком под пиво и посмеяться. Он просто подумать не мог, что сделает такие кадры, ради которых мы будем готовы жертвовать собой.
– Зачем нам, вообще, жертвовать собой? Мы же дети. Мы неприкосновенны по закону. Даже если нам вздумается расчленить человека и съесть его по частям, государство только пальчиком погрозит, – пожала плечами Юта.
– Год назад ты могла жрать младенцев по ночам абсолютно безнаказанно. Но теперь тебе пятнадцать. И ты ответишь по всей строгости, если вина будет доказана. К тому же, не забывай про народный суд, который, вообще, не будет разбираться, виновата ты или нет. Есть видеоподтверждение, а значит тебя можно разорвать в тёмном переулке за гаражами. Видишь, Ют, ты этого не знала. Но Данис, я уверен, прекрасно знаком со всеми нюансами.
– Если вы правы, хоть вы и не правы, – снова сделала она ударение на том, что остаётся при своем мнении. – Это не отменяет презумпцию невиновности. Тем более, Инсинуатор велел ознакомиться со вторым посланием нам четверым. Вы хотите нарушить его указания? Я – нет.
С показным вызовом она схватила телефон и набрала номер Даниса. Гневно глядя в глаза попеременно то Максу, то Юте, она пригрозила им, чтобы они не смели мешать ей, иначе у них будут проблемы. Но они и не пытались. Юта снова забралась на мягкий диванчик с ногами и положила голову Максу на плечо, пытаясь укрыться от надвигающихся Игр. Он ласково потрепал её по волосам и поцеловал в макушку. Было в этом жесте что-то по-отечески нежное. Обещание быть рядом, несмотря ни на что. Или надежда на лучший исход. И от этого человеческого тепла, которое на контрасте с ледяными глазами Мари согревало, будто чашка какао перед сном, Юте хотелось выжить.
6 октября. До звонка.
– Почему вы рассказываете мне о том, что я должен стать отбросом коллектива только сегодня утром? Почему вы, вообще, решили, что я буду это делать, наивные ребята? Это полный провал, если вы, действительно, так считаете! – возмущался Нильс, эмоционально размахивая руками.
– Я не собираюсь имитировать недержание только потому, что этого захотелось конченому Солитёру! – ругался он, поочередно поворачиваясь лицом к каждому из ребят. – Мне ещё заканчивать эту школу! Как я появлюсь здесь завтра, если сегодня во время урока у меня вдруг что-то потечет по коленям? Мне никто и никогда не поверит, что это просто вода!
– Об этом ни в коем случае нельзя говорить! – воскликнула Мари и тут же пожалела о своем выпаде.
– Ты, наверное, такая же конченая, как и он, если считаешь, что я действительно это сделаю, – закричал он, обдав её лицо брызгами слюны.
Молча Мари вытерла щеку и отвернулась. Но Нильс не заметил этот жест.
– Пошли вы все… – обернувшись на притихших первоклашек, издалека наблюдающих за их собранием, он закончил фразу не так, как планировал изначально. – На хутор! Бабочек ловить!
– Пошли вы все на хутор! – повторил громко самый бойкий из детишек, со смешным красным галстуком на шее.
Дружный детский смех заглушил все остальные звуки, звоном разлетевшись по рекреации. Нильс посчитал разговор оконченным. Махнув рукой, сложенной в неприличный жест, он пнул стену и отправился восвояси.
– Лучше бы ты один с ним поговорил, – сказала Юта, разглядывая черный след от ботинка Нильса, оставленный на свежей краске.
– Реакция была бы точно такой же, – ответил тот, ни секунды не сомневаясь в своём друге.
Вчетвером они действовали строго по инструкции от Инсинуатора. Сначала все вместе ознакомились с двумя письмами, потом удалили одно и позвали Нильса. Но тот не стал вникать в требования. Скользнув взглядом по тексту сообщения, он тотчас швырнул планшет в руки Максу и объявил о том, что вся его компашка – конченые ребята. Он повторил это слово около десяти раз, чтобы никто и секунды не сомневался в том, что Нильс не сделает свой ход в Игре даже под страхом смерти. Пусть Инсинуатор выкладывает видео и топит всю команду друзей, несмотря на то, что единственное, в чем виноваты ребята – это бездействие. Авторитет в классе для него означает куда больше, чем собственная жизнь.
В пятом классе он впервые обидел слабого парнишку, который просто сидел в кресле возле библиотеки и читал книгу. Это показалось забавным Нильсу, который никогда в жизни не брал в руки книг.
– Где твой телефон, бедолага? – рассмеялся он, ткнув мальчишку пальцем в грудь.
Если бы он отреагировал как-то иначе, возможно, ничего бы не произошло. Но мальчишка вежливо попросил оставить его в покое. Он просто ПОПРОСИЛ ОСТАВИТЬ ЕГО!!! Такого Нильс не мог стерпеть. Никогда бы он сам не отнесся так спокойно к нарушителю собственного спокойствия. И тот, кто не мог дать отпор, автоматически превращался в убогого, над которым можно посмеяться. Мальчишка стал первым в жизни Нильса. Он силой отобрал у него книгу и, размахивая ею, будто ладонью, начал давать пощёчины несчастному парнишке, случайно попавшемуся на пути хулигана.
– А кто у нас тут такой башковитый? Считаешь себя самым умным? Умнее меня? – сюсюкал он с ним противным голосом, отвешивая удары твёрдой обложкой.
Парнишка долго терпел издевательства, но, в конце концов,
