С их помощью Валя быстро натянула антенну и через несколько минут уже выстукивала позывные.
С этого дня у Заслонова наладилась регулярная связь с «Большой землей». Теперь Заслонов получал задания от штаба и мог согласовать свои действия с операциями Советской Армии.
А комиссар мог своевременно распространять среди окрестного населения сводки Информбюро и чаще проводить беседы о том, что делается на «Большой земле» и как вся Советская страна дает отпор гитлеровским захватчикам.
После теплого, благостного апреля настал холодный май. Куда девались и солнце и тепло! Грязно-серые тучи затянули небо, полил дождь, стало холодно и неуютно.
— «Май, май — коню сена дай, а сам на печь удирай!» — ежась под холодным ветром, вспоминал старую белорусскую поговорку дед Куприянович.
— Когда цветет черемуха, всегда холод, — прибавил Птушка.
Но от этих верных народных замечаний партизанам не становилось легче. Все ходили нахохлившись, в сырой, непросохшей одежде.
В один из таких непогожих дней вернулись из разведки Алесь и Сергей Пашкович.
Вместе с ними явился на базу молодой курносый парень в плащ-палатке и лихо сидящей на голове пилотке. Был он среднего роста, чуть повыше Алеся.
С обоих разведчиков текло. Зимняя шерстяная кепка Алеся утратила всякие очертания — сморщилась, как старый обабок. Брюки были мокрехоньки, ботинки — в грязи.
Не в лучшем виде предстал перед командиром соединения и Сергей. Сухими у них обоих оставались лишь автоматы.
А курносый паренек производил впечатление сухого, хотя и пилотка и плащ-палатка почернели от дождя.
Заслонов с комиссаром и начальником штаба стояли у землянки.
По выправке курносого, по его твердому шагу всем было ясно, что это кадровый военный. Заслонов нашел еще одно подтверждение: сапоги у незнакомца были чисты.
— Товарищ командир, разрешите доложить, — как-то особенно по-военному начал сегодня Алесь, останавливаясь перед Заслоновым.
Пока отряд состоял из одних железнодорожников, которые работали под начальством Константина Сергеевича не первый день и в представлении кого Заслонов так и остался командиром, дисциплина поддерживалась сама собою. Как и в депо, слово дяди Кости было для железнодорожников законом.
Но с тех пор, как в отряд начали поступать посторонние люди, для которых командир отряда Заслонов был совершенно незнакомым человеком, Константин Сергеевич стал строить свои взаимоотношения с подчиненными на военный лад.
В первые дни Заслонову, хотя по натуре и дисциплинированному и собранному, но всё-таки сугубо гражданскому человеку, были смешны все эти «разрешите обратиться», «есть» и прочее. Но очень скоро Заслонов понял, что в военной обстановке всё это является неотъемлемой частью дисциплины и что так удобнее и легче.
И теперь, слушая Алеся, Заслонов думал: «Молодец! Ишь навострился!»
— По вашему приказанию товарищ Коноплев доставлен! — браво доложил Алесь и отошел в сторону.
Курносый стоял перед Заслоновым.
Несколько дней назад один из связных передал Заслонову, что к нему хочет перейти небольшая группа партизан, базирующихся у них в лесу. Заслонов приказал вызвать к себе на базу командира этой группы. И вот теперь он стоял перед Заслоновым.
С первого взгляда Коноплев понравился Константину Сергеевичу; его открытое лицо располагало к себе.
«Бравый хлопец, не кисель! Не струсит, не сдаст».
Заслонов любил таких боевых.
Коноплев сделал шаг вперед, четко приставил ногу и, приветствуя, отрубил:
— Товарищ командир, старший лейтенант Коноплев прибыл в ваше распоряжение!
Заслонов протянул руку:
— Очень рад! В армии где служили?
— Командиром разведки.
— Добро!
Заслонов подошел к своим разведчикам, которые стояли в стороне.
— Что это, хлопцы, вы такие мокрые, а вот товарищ старший лейтенант вроде сухой? — улыбаясь, спросил Заслонов.
— Как не вымокнуть, когда целыми днями — из куста в куст? — нахмурился Сергей. — Это ведь, Костя, не на паровозе!…
— Константин Сергеевич, важно, чтоб разведчик вышел сухим из дела, а что у него брючонки мокрые, — это разведчику по штату положено! — бодро ответил Алесь, выжимая свою кепку. Из кепки текло что-то бурое. — По крайней мере хоть мазут деповский с себе смоем!
— А поглядите-ка, — не унимался Заслонов, — у товарища Коноплева сапоги и те блестят.
— У меня голенищ нет, нечему блестеть, — поднял ногу, обутую в солдатский ботинок, Алесь.
— А ведь и на старшего лейтенанта, поди, дождь лил. Не так ли? — обернулся Заслонов к Коноплеву.
— Точно товарищ Заслонов, кропил. Мои ребята вторую неделю под дождем мокнут, всё на ходу, нигде не приземлились окончательно. Но мокнем и как-то все не промокаем. Сами смеемся: настоящая «шестнадцатая непромокаемая дивизия…»
Все рассмеялись.
— А почему шестнадцатая? — спросил комиссар.
— Нас всего шестнадцать: пятнадцать бойцов и я, — ответил старший лейтенант.
— Ну, пойдемте, товарищ Коноплев, потолкуем чутеньки, — пригласил к себе в землянку Заслонов.
Алексеев и Лунев пошли вслед за ними.
Группа Коноплева была принята в заслоновское соединение. Коноплев к ночи привел своих молодцов в Куповатский лес.
Утром Заслонов поговорил с каждым из них.
У такого бравого командира и бойцы оказались соответствующие. Они были разных родов оружия и из разных мест: калининские, полтавские, московские, томские, ленинградские.
— Ну, располагайтесь, товарищи! — сказал Заслонов и пошел вместе с начальником штаба к себе.
К Коноплеву подошел командир заслоновской разведки — Алесь Шмель — со своим помощником Сергеем Пашковичем.
— Мы хотим попросить вас, товарищ Коноплев, побеседовать с нами. Вы разведчик старый, а мы еще мало опытные…
— Давайте! Давайте! — охотно согласился лейтенант.
Шмель привел его к шалашам разведчиков. Их тотчас же окружили партизаны.
— Ну что же сказать? Идя в разведку, прежде всего проверить оружие, снаряжение и собственные карманы, — начал Коноплев.
— Чтоб ничего не бренчало, — догадался один из разведчиков.
— Да, верно! Подходить к деревне…
— Не с концов, а с середины, — подсказал другой.
— Еще до того, как входить, — поправил Коноплев: — слушай, — лают ли собаки. Если лают, — значит, в деревне чужие люди…
— Фрицы приехали: «яйка, масло», — вполголоса, но так, что все услышали, вставил Сергей Пашкович.
Алесь недовольно покосился на товарищей.
