вспышка молнии отразила молодое лицо человека с большим шрамом от ожога на правой щеке. Позади него виднелась безобразная кривая морда чудовища.
— Я чувствую, что завтра меня ждет что-то любопытное, — сказал он, смотря в никуда. Волк перевернулся в воздухе, слегка подплыв к хозяину.
— Даже природа говорит, что завтра не добрый день. Тебе стоит остаться в лавке, — словно обеспокоенно произнесло оно.
Хотя на его морде все эмоции выглядели странно, смешиваясь с его прежней жутковатой улыбкой. Ее он явно позаимствовал у гиен. Человек в отражении нахмурился. Зеленые глаза осветила молния, отчего на мгновение показалось, что они засветились.
— Впервые за столько лет я не соглашусь с тобой в этом чувстве. — Волк вздохнул и растворился, поглядывая на ту заветную сумку с интересующим его письмом.
Несколько раз за ночь лютен возвращался, чтобы глянуть на содержимое письма. Но за ночь хозяин не раз просыпался, судорожно проверяя письмо.
Как только первые лучи солнца осветили дом, мужчина поднялся с кровати. Он надел свой зеленый кардиган с полами чуть ниже колен. Несмотря на свою потрепанность, тот все еще был теплым и мягким, чем так нравился своему обладателю. Накинул кожаную сумку через плечо, зачесал свои отросшие почти до плеч черные волосы назад, надел алхимические перчатки, ладони в которых были из плотной кожи. Перед входной дверью по обычаю стояла его трость. На навершии было нечто напоминающее ворона с пилообразным клювом и змеиным хвостом.
Он вышел в коридор и спустился на первый этаж, где располагалась его лавка. Помещение было маленьким и слабо освещенным. Справа была стойка продавца. За ней высокий шкаф, наполненный разнообразными склянками. Напротив них, прямо у входной двери, стоял камин. Пройдя через помещение своей лавки, мужчина вышел из дома. До ближайшей деревни пешком человеку было бы около получаса спокойным шагом.
Мужчина обернулся темно-серым, почти черным гривистым волком. Он был не таким большим, как то чудовище, что следовало везде за ним, и с нормальной мордой. Переступив с ноги на ногу, он отправился в путь.
Когда из-за деревьев стали виднеться крыши домов, мужчина обернулся человеком, отряхнул руки, похлопав теми друг о друга. Он поправил одежду и, нарочито опираясь на трость, вышел на основную дорогу. Последствия ночной бури были на каждом шагу, от сломанных веток до кусков чьего-то забора.
Проходя мимо изб, он то и дело ловил на себе взгляды девушек. Как и всегда, девушки поглядывали на него, смущенно отводя взгляды. Матери сразу загоняли тех обратно в избы.
— Ну мам, — ворчала одна из девиц. Это была старшая из дочерей Марфы.
Любава была пухленькой и всегда одевалась достаточно вызывающе по местным меркам. Платья с большими вырезами были ее любимыми.
— Не мамкай мне, заходи в дом, пока тебя не приворожили, — ворчала мать, загоняя дочерей обратно в дом и сама заходя с ними.
Мужчина уже привык к косым взглядам и притоптываниям за спиной. Так было уже пару лет с того момента, как он впервые заглянул в эту деревню.
Своей хромой походкой он поковылял мимо торговых лавок, к дому старосты, у которого можно было закупить не местные ингредиенты. Его дом не был самым большим в деревне, но был самым уютным, по мнению лекаря. Его крыша упиралась в холмы и была уже полностью покрыта травой. Выглядело так, словно сам дом находится в холме. К тому же из него всегда пахло пирожками. Жены старосты давно не стало, но запах ее выпечки все так же был на своем месте. Это было благодаря зелью, которое сделал Амос по просьбе старосты.
Седой, но очень крепкий телом мужичок сидел на лавке у дома и курил трубку. Его кудрявые волосы спадали на морщинистое лицо. Заметив гостя, он радостно улыбнулся и помахал рукой, в которой все еще была трубка.
— О, старый друг, за товаром пожаловал? О-хо-хо… не ждал тебя так рано… сейчас что-нибудь найду для тебя… — Он начал вставать, но чародей остановил его, слегка коснувшись плеча.
— Сегодня, Ярентий, я за другим пришел.
Староста удивленно вскинул бровь. Раньше он приходил только за травами и иногда едой. Всегда в одно и то же время в один и тот же день.
— Что же тогда привело тебя? — Слегка нахмурив брови, спросил он. Зная своего товарища, он немного напрягся.
— Мне нужно передать письмо. Оно не простое, а потому не для простого гонца.
Староста облегченно вздохнул. Потом задумчиво вдохнул табачный дым и, медленно выдохнув, посмотрел на парня. Он протянул свою мозолистую руку, в которую мужчина вложил письмо. Староста посмотрел на конверт из зеленой бумаги и с красивой печатью.
— Что ж, передадим гонцу твоему… — Он сделал еще затяжку и поднял взгляд карих глаз на черноволосого мужчину. — Как его найти-то?
— Он сам найдет, я все для этого сделал. Просто приберегите его до того момента, пока гонец не явится.
— Что ж ты тогда у себя не отправишь?
— У меня есть на то причины, — кротко ответил алхимик и потер ногой землю так, словно что-то раздавил.
Едва шевелящаяся тень мигом заползла обратно в привычный контур.
Староста кивнул и приложил руку, сложенную в свободном знаке Лий, к груди. Свободный знак использовался простым людом, в основном в деревнях или же в крайнем случае, когда одна рука занята. Знать, конечно, себе такого не позволяла и всегда использовала полный знак Лий.
Знак был самым простым, средний и безымянные пальцы складывались, остальные же не напрягались, и рука прикладывалась к сердцу. Его использовали и как приветствие, и как прощание.
Маг тоже слегка кивнул и приложил знак Лий к груди.
— Погодь, — внезапно сказал староста. Старик встал с лавки и быстро подошел к мужчине. Стал озираться по сторонам и очень тихо произнес. — У нас тут говорят, что, мол, вчерашняя гроза — это дело рук местного божества. Странного черного волка со шрамом на лице.
— А я тут при чем?
— Ну не попадайся ты им на глаза. Они ж люди темные, ходят теперь, во всем знаки ищут. Сделали из тебя бога. Уже и подношения носить стали. — Голос старосты звучал очень обеспокоенно, с нотами мольбы. Он держал парня за рукав кардигана.
Черноволосый обессиленно выдохнул. Его злило, что люди в этой деревне, сами того не зная, доставляют ему проблемы.
— Я ничего не могу обещать, Ярентий. — Амос осторожно снял руку старика с рукава. — Я не могу просто перестать перемещаться по лесу. Они сами верят в то, во что хотят.
Молча он
