— Это не я, не я, клянусь вам!
— Кто же его убил? Ваш сообщник?
— У меня не было сообщника! Я был один, один!!! Печать на двери кабинета была сломана, внутри пахло бензином — я должен был уйти сразу, но я не мог! Мне необходимо было добраться до медальона, иначе… Послушайте, я рассказал все, что знал. Пожалуйста, приставьте ко мне охрану… Если Юлика убили из-за этого чертового медальона, то я — следующий… Матерь божья, я боюсь, я не хочу умирать!..»
— Вы ему верите? — спросил Егор.
— Трудно сказать. Бесспорно одно: у Виндзорова действительно не было сообщника. Иначе убийца не ушел бы без медальона.
— Значит, вы его нашли? — спросил Егор.
— Нашли. В несгораемом сейфе, в потайной комнате. Как только следствие по факту кражи будет официально завершено, его увезут на историческую родину. — Следователь помедлил. — Меня сейчас интересует другое: почему скрипач и тот, второй, оказались в особняке одновременно?
— То есть?
— Допустим, Виндзоров говорил правду и его предупредила неизвестная женщина… Но что спровоцировало второго?
Это было пять дней назад. И сегодня Егор — в специально ради такого случая приобретенном костюме и при галстуке, как было велено, — вошел в здание прокуратуры, поднялся на второй этаж и, постучавшись, вошел в кабинет Колчина.
Следователь был не один: напротив него, боком к Егору, сидела темноволосая женщина в приталенном пиджаке, шелковой блузке и элегантных брючках кофейного цвета. Ей наверняка было уже за сорок, хотя точеная фигурка делала ее моложе.
Колчин бросил на Егора недовольный взгляд, буркнул «опаздываете» и поднялся из-за стола.
— Позвольте представить, госпожа Блонтэ: Егор Алексеевич Волынов. Человек, о котором я вам рассказывал.
Женщина встала навстречу. И Егору пришлось приложить усилие, чтобы не вздрогнуть. Щеку француженки — от виска до шеи — пересекал длинный шрам, похожий на застывшую сороконожку. Он был сравнительно недавний — похоже, мадам Блонтэ не успела к нему как следует привыкнуть, и только великолепная европейская раскованность позволяла ей не прикрывать его ладонью и не бросать в зеркальце нервные ежеминутные взгляды.
— Очень приятно, месье Волынов, — по-русски она говорила правильно и достаточно бегло, разве что вместо твердого «р» произнося мягкое «х», отчего ее речь неуловимо напоминала украинскую. — Можно мне называть вас Егором?
— Почту за честь, — растерянно произнес Егор.
— А я для вас — просто Аника.
— Госпожа Блонтэ — доктор исторических наук и член Международного общества наполеоноведов, — отрекомендовал ее Колчин. — А также она является владелицей медальона, который был украден из ее квартиры в Париже. И который, слава богу, теперь можно возвратить.
— Да, да, — женщина энергично кивнула. — Это была большая потеря… Особенно для нашей семьи — этот медальон передавался у нас из поколения в поколение.
— Ваша семья имеет отношение к… — недоверчиво спросил Егор.
— Нет, не к самому Наполеону (разве что я изучаю его вот уже тридцать с небольшим лет). Но мой пра-пра-прадед встречался с императором, когда тот был в изгнании на острове Святой Елены. Его звали Арбо Гийе, он был слугой генерала Гурго. Когда в 1821 году Наполеон был отправлен в ссылку на остров Святой Елены, генерал Гурго добровольно разделил его участь. На острове ему нужен был преданный слуга, и он взял с собой моего пра-пра-прадеда.
— А как медальон попал в вашу семью? — спросил Егор.
— Это долгая история, — медленно проговорила мадам Блонтэ. — К тому же… как это выразиться… не совсем достоверная. Бонапарт завещал некоторую сумму денег и кое-что из вещей слугам в доме, где он жил. Согласно этому завещанию медальон отходил к моему пра-пра-прадеду… Господин следователь, пусть месье Егор увидит эту вещь. Мне помнится, вы обещали…
Колчин помедлил несколько секунд, потом отомкнул дверцу сейфа и положил на стол маленькую коробочку. Осторожно раскрыл — внутри, на бордовом бархате, покоилась драгоценность из потемневшего золота с большим изумрудом в центре.
— Вот он, — тихо произнесла Аника. — Медальон императора…
Она трепетно, будто священнодействуя, коснулась пальцем изумруда. Наверное, она нажала на какой-то незаметный выступ: крышка откинулась, явив взору крохотный портрет молодой девушки.
— Кто это? — спросил Егор.
— Есть разные версии, — мадам Блонтэ с сожалением пожала плечами. — Я однажды обсуждала этот вопрос с господином Бейдером (в университете я писала монографию под его руководством)… Возможно, этот медальон подарила Бонапарту одна из его юных почитательниц — девушки буквально забрасывали императора подарками…
— Госпожа Блонтэ, — осторожно обратился к ней Егор. — Вам известны обстоятельства смерти Наполеона?
Она посмотрела с некоторым удивлением.
— Вы имеете в виду версию, что Наполеон был отравлен? Думаю, она очень спорная.
— Значит, вы считаете теорию своего учителя ошибочной?
— Я материалистка, месье Егор, — немного резко произнесла мадам Блонтэ. — Я выступаю на международных симпозиумах, улыбаюсь в телекамеры, читаю лекции студентам… Но чтобы стать настоящим, большим ученым, нужно быть немного мистиком, немного сумасшедшим… Я не такая. Только не говорите об этом Бену, если случайно встретите его на улице.
Она встала, ее взгляд скользнул по руке Егора, покоившейся на перевязи.
— Вас ранил человек, который украл у меня медальон? Мне говорили, он арестован?
— Задержан, — подал Колчин реплику с места. — Сейчас ведется следствие по факту кражи.
— Да, я понимаю… Разумеется, месье Егор, я оплачу ваше лечение. Как только вернусь в гостиницу — сразу выпишу чек. И, конечно, я буду рада видеть вас у себя. Вот моя визитка, — она протянула темно-синий картонный квадратик с изысканным шрифтом.
Из окна кабинета Егор видел, как госпожа Блонтэ пересекает площадь: у нее была твердая, уверенная походка женщины, добившейся несомненного успеха в жизни. Птица-секретарь семенила рядом, пытаясь поддерживать босса под локоток — с таким видом, будто выпрашивала чаевые. Или доказывала, что чек с тем же успехом можно выписать и на другую фамилию — месье Егор все равно уже выписан из больницы, да и с рукой у него, похоже, все в порядке…
К остановке на той стороне улицы подошел автобус. Из задней двери вышел Роман Заялов, постоял в нерешительности и медленно двинулся к зданию прокуратуры. Разминулся с госпожой Блонтэ на встречных курсах, зачем-то кивнул — та высокомерно продефилировала мимо, не заметив…
