И впрямь, тут было чему удивляться. На земле лежала корзина с дичью, положить ее сюда могли лишь друзья. Длинная лиана, продетая через ручки корзины, каким-то непонятным образом была прикреплена к нижней площадке строения. Оставалось лишь протянуть руку и поднять наверх килограммов двадцать пять свежего мяса.
— Да будет благословен тот, — торжественно-комическим тоном проговорил Фрике, — кто сжалился над страданиями наших желудков!
Парижанин подполз к самому краю площадки и увидел, что лиана держится благодаря длинной и крепкой стреле с костяным наконечником, которая глубоко вошла в настил с нижней его стороны. Только тогда молодой человек понял, что тот странный звук, заинтриговавший его час назад, был вызван стрелой, вонзившейся в пол их необычного жилища. Он уже протянул руку, чтобы поднять провизию, как вдруг над самым его ухом просвистела выпущенная из леса стрела. В ответ тут же раздался выстрел, и в кустах кто-то закричал от боли. Это выстрелил Пьер Легаль.
— Ну и получай в ответ! А если этого мало, у нас еще есть в запасе пули! У военных это называется «поддержать огнем операцию».
«Операция» завершилась весьма успешно, и изумленные папуасы увидели перед собой пять великолепных сумчатых, которых туземцы называют «кускусами».
— Теперь, уважаемый Узинак, — обратился Фрике к расплывшемуся в довольной улыбке вождю, — мы сможем утолить наш голод. Велите разделать как можно скорее этих великолепных животных.
На сей раз Узинаку даже не понадобился переводчик. Жесты Фрике были достаточно красноречивы, а дичь столь соблазнительна, что папуасы тут же с жадностью набросились на еду. Разодрав мясо на куски, они принялись есть его сырым. Хорошо, что парижанин успел отложить одного из зверьков для себя и своих друзей.
— Любопытная зверюшка, — проговорил Пьер, глядя, как Фрике сдирает беловатую, покрытую темными пятнами толстую шкурку. — Здесь не меньше трех килограммов чистого мяса. Мы сможем хорошо подзаправиться. Надо бы поскорее поджарить дичь и получше припрятать несколько кусков, а то наши друзья-папуасы скоро покончат со своей долей; как бы наше жаркое не ввело их в искушение.
Фрике, задумавшись, разрезал мясо зверька на небольшие куски.
— Почему ты молчишь, сынок? — спросил моряк.
— Я все думаю, вот мы сейчас поедим, подкрепим свои силы, а дальше? Вряд ли наши поставщики смогут снабжать нас едой постоянно.
— Но что мы можем сделать? Кстати, как ты думаешь, кого мы должны благодарить за этот подарок?
— Взгляни на стрелу. Приходилось тебе видеть у папуасов украшенные желтыми перьями стрелы с костяными наконечниками?
— Нет, но такие стрелы были у людоедов, которых мы недавно спасли от смерти.
— У каронов. Ты прав. Я тоже узнал их стрелы.
— Смотри-ка! Здесь на этих бедолаг смотрят, как в наших краях на волков, а оказывается, у них рядом с желудком, который с удовольствием переваривает человеческое мясо, находится благородное сердце! Надо признать, нам на пути попадалось немало нечестивцев, но среди них бывали и славные ребята.
— Да, ты прав. Не знаю, что стало бы с нами без этих двух несчастных, которые так вовремя нас отблагодарили… Знаешь, обездоленные чаще других способны на добрые чувства. Как бы там ни было, мы должны сказать спасибо этим славным ребятам, они продлили наше существование еще на два дня. Сорока восьми часов достаточно, чтобы найти выход. А потом, кто знает, что нового может произойти в ближайшее время.
Фрике не ошибся. В тот же самый час, что и прошлой ночью, наши друзья вновь услышали сухой короткий стук.
— Вот и то «новое», о котором я говорил, моряк, — прошептал парижанин. — Не знаю почему, но у меня появилась надежда.
Снизу в темноте раздался легкий стон, а затем непонятное шуршание. Друзья с вполне понятным волнением ожидали наступления рассвета. Прошло несколько мучительных часов, и наконец первые лучи солнца осветили горизонт. Пьер и Фрике уже лежали на краю площадки, и оба они одновременно вскрикнули от удивления и разочарования. К их площадке, как и накануне, стрелой была прикреплена лиана с привязанной к ней живой, совершенно черной, без единого светлого перышка, птицей не больше голубя.
— Если наши славные поставщики не пришлют сегодня ничего другого, мы можем не опасаться несварения желудка, — с комическим смирением произнес Пьер.
— Здесь что-то кроется, — отозвался Фрике. — Быть может, Узинак сумеет объяснить нам, что означает сей пернатый ребус.
С этими словами молодой человек потянул к себе лиану, что было делом далеко не легким, поскольку ее раскачивала во все стороны привязанная к ней несчастная птица.
— Осторожней, сынок. Как бы пираты не пустили в тебя стрелу, подожди, пока я заряжу ружье.
Предосторожность оказалась излишней. Притаившиеся в лесу туземцы на этот раз предпочли не рисковать, и Фрике смог спокойно закончить операцию.
Но, о чудо! Стоило молодому человеку схватить пойманную птицу, а это был черный, словно ворон, какаду, как следившие за ним папуасы Узинака и сам Узинак словно обезумели. Побросав свои луки, они бросились к ногам парижанина, словно умоляя его о чем-то. Какаду жалобно пищал, широко открывая свой чудовищный, напоминающий клещи клюв, высовывая большой толстый черный язык.
— Можно подумать, — проговорил смеясь Пьер, — что в твоих руках очутилось какое-то местное божество.
Боцман, по-видимому, не ошибался. Приветствия становились все громче, а поклоны все ниже. Наконец Узинак смело покинул дом, а вслед за ним двинулись и остальные папуасы; вождь знаком предложил Фрике последовать его примеру, крикнув при этом, чтобы тот взял с собой птицу Фрике не заставил себя просить, пропустив вперед Виктора и Пьера, он, подобно капитану, покидающему корабль, спустился на землю последним.
Связанный какаду удобно устроился, словно на жердочке, на дуле ружья, висевшего за спиной у Фрике. Папуасы тут же окружили их, образовав нечто вроде почетного эскорта, и отряд, не обращая внимания на врагов, будто те вообще не существовали, углубился в чащу. Фрике спросил Узинака, что все это значит. Тот, опустив глаза, словно не в силах вынести вида связанной птицы, ответил:
— Никто не рискнет напасть на тех, кого охраняет птица ночи.
Новое кораблекрушение. — Несколько жителей каменного леса. — Письмо Фрике. — Страшная буря. — Костры каннибалов Кораллового моря. — Что означают крики: Кооо!.. Мооо!.. Хооо!.. Ээээ!.. — Табу! — Благотворное влияние протокола, составленного некогда французским жандармом по поводу факта людоедства. — После трехлетнего отсутствия. — Абсолютно голые туземцы в форме французских жандармов. — Канонизированный Пандор. — Островок Буби и его Postal Offfce[149].— Убежище для потерпевших кораблекрушение.
