Кажется, я крикнул ему, чтобы он был осторожен, но Уорд не обратил на это внимания. Я видел, как тот человек бросил через плечо полный ужаса взгляд, потом сокрушительный удар стальной палицы пришелся ему по уху. Потеряв равновесие, он перестал закрывать лицо, и Уорд, отведя правую руку назад, двинул ею прямо в желтое лицо противника.
До сих пор вижу брызнувшую из носа незнакомца кровь, его вытянутые вперед руки, когда ноги уже потеряли опору, скатываясь в пустоту, и слышу его жуткий душераздирающий вопль, когда он скрылся за краем дороги. Казалось, еще целую минуту мы слышали, как падало его тело, грохот камней, которые оно увлекало за собой вниз.
Но когда я глянул через край, я не увидел ни его, ни реки — лишь клубящийся туман.
Я обернулся к Уорду:
— Вы убили его.
Мой голос показался мне самому странным.
— Вы сделали это намеренно.
Вместо ответа он поднял с земли нож и дал его мне. Затем он забрался на склон, с которого перед тем спустился, и под моим взглядом ленивой походкой пошел по нему в сторону расщелины. Он выглядел совершенно спокойным, и меня объял страх. Никогда раньше я не видел, как умышленно убивают человека, и я теперь боялся даже больше, чем до этого.
Когда он вернулся, он что-то нес в левой руке.
— Вы видели такое раньше?
Он бросил предмет на капот «тойоты».
— Только в фильмах.
Это был генератор электрической искры для подрыва заряда взрывчатого вещества.
— Где вы его нашли?
— Там, наверху, где и ожидал.
Уорд кивнул на склон горы за расщелиной и подошел к обломку скалы, перегородившему дорогу.
— Вы же не думаете, что тот оползень позади нас был случайностью, правда? Но потом ему пришлось перебраться через расщелину и соединить провода, чтобы вся та куча свалилась нам на головы. — Он махнул своим протезом на отвесную скалу, уходящую вверх.
— Вам не обязательно было его убивать.
— Правда?
Он взглянул на меня, недоуменно приподняв брови.
— А вам нравится мысль быть погребенным заживо под тоннами камней?
Расправив плечи, он подошел к водительской двери.
— Ладно, если вам нравится, то мне нет. Если нам повезет, никто не узнает, что с ним случилось. И это может вызвать у них беспокойство.
— У кого?
Но он уже завел мотор и не услышал моего вопроса, двинувшись вперед на низкой передаче. Колеса забуксовали, двигатель натужно взвыл, и камень, загородивший нам путь, стронулся с места. Он отодвинул его к краю на достаточное расстояние, чтобы «тойота» смогла протиснуться между ним и стеной. Я влез в машину и, когда он поехал, стал ошалело смотреть ему в лицо. Никогда раньше я не находился рядом с убийцей.
За поворотом дорога пошла прямо по узкой полке, вырубленной в склоне горы. Тучи серо-черной крышей нависли над ущельем. Он притормозил и подался вперед, осматривая сырые скалы.
— Их было двое, — сказал он, снова набирая скорость. — Похоже, его приятель сбежал с машиной. Я плохо разглядел мерзавца, чтобы быть до конца уверенным, но, полагаю, то был индеец. Тот парень, что подрывал заряд, — метис.
— Почему?
Вот этого я никак не мог понять. Почему нас преследовали с самого нашего приезда в Перу? А теперь еще эта неудавшаяся попытка нас убить. Выразительные черты лица, крупная голова — все в этом человеке было исполнено чувства собственной незаурядной внутренней силы.
— Почему? — повторил я вопрос.
— Это нам предстоит выяснить, — сказал он.
— Нам?
Он взглянул на меня, улыбаясь.
— Нам, — подтвердил он.
Дальше он вел в молчании, оставив меня наедине с моими сумбурными мыслями, а в конце длинного прямого участка, высеченного в склоне окутанной облаками горы, мы снова выехали на новую дорогу, свернув направо, удаляясь от Хекепетеке. Здесь нас окутало облако, и мы опять пробирались в сером тумане. Это продолжалось уже почти полчаса, когда сырые коричневые каменные стены скал подступили к нам вплотную. Рокот двигателя, тянущего нас в гору, наполнял эхом глубокое ущелье, свет противотуманных фар усиливал ощущение ужасающей неправдоподобности нашего упорного продвижения вверх по дороге, по которой полтысячелетия назад прошел Писарро с четырьмястами закованными в латы идальго, чтобы уничтожить империю инков.
Мысли Уорда, должно быть, текли примерно в том же направлении, так как, когда дорога пошла прямо и туман вдруг непривычно просветлел, он сказал что-то о земле обетованной. Дальше начинался спуск, и мы набрали скорость.
— Вот так, — заметил он с мрачным удовлетворением. — Мы одолели его.
Он дважды похлопал ладонью в перчатке по баранке.
— Не скрою, была минута… Смотрите!
Порыв ветра разорвал истончившуюся облачную пелену, и мы неожиданно оказались под ней, глядя на плоские крыши города, раскинувшегося в широкой долине, сияющей умытой дождями яркой зеленью.
— Кахамарка.
— И гасиенда «Лусинда». Вы знаете, где это?
— Нужно проехать район Баньос-дель-Инка, потом будет склон горы, изрешеченный погребальными ямами. Там придется спрашивать.
Оттуда до моря Уэдделла и того вмороженного в лед судна тысячи и тысячи миль, но теперь у меня было такое чувство, что все это часть предстоящей экспедиции.
— И что вы скажете Гомесу?
Улыбаясь, он покачал головой.
— Ничего. Думаю, говорить будет он.
— А Айрис Сандерби?
— Увидим.
Если вам мало-помалу сообщают различные факты биографии человека, для встречи с которым вы проехали полмира, у вас неизбежно возникает в сознании определенный его образ. Кроме того, были подозрения, что именно он организовал за нами слежку после нашего прибытия в Лиму и даже, возможно, устроил покушение на наши жизни у той расщелины на старой дороге к перевалу.
Я дважды спрашивал об этом Уорда. Первый раз — когда мы только-только вынырнули из облачного тумана на восточном склоне перевала и бросили первый взгляд на Кахамарку, раскинувшуюся далеко внизу в долине, и второй раз — когда остановились в Баньос-дель-Инка узнать дорогу, где горячие источники испускали пар около общественных бань. Оба раза он лишь слегка пожимал плечами, будто говоря «увидим», и на этом все заканчивалось.
Но если бы даже я получил от него прямой ответ, не знаю, поверил бы я ему или нет. Учитывая его незаурядные актерские способности, я вовсе не стал бы исключать возможность того, что он всю эту историю с находкой взрывателя выдумал от начала до конца, если бы не наблюдал с ужасом собственными глазами, как он планомерно выталкивал за край дороги несчастного метиса, тыча ему в лицо своим протезом, пока тот не свалился в ущелье. Я все никак не мог сложить о нем своего мнения, иногда относясь к нему как к какому-то гротескному театральному маньяку, а в другое время как к вполне приятному, хотя и слегка загадочному спутнику.
