Слушая дождевые мотивы, Эмма мечтала. В её душе роилось множество желаний самого разного характера. Одни были совершенно иллюзорны. Это были те мечты, когда маленькая девочка представляет себя феей. Она понимала грань между реальным и недействительным, но волшебство на то и волшебство — отсутствие его в реальном мире порождает в душе мечтателя множество фантазий. Да, она определенно стала бы феей, или доброй волшебницей, или лесной нимфой. Девушка представляла, как летает над ручьями, и поет собравшимся животным. Это было волшебно. Мечты, они на то и мечты, что с легкостью оформляются во что угодно по требованию вашего воображения. Вопрос лишь в том, где его границы.
Эмма улыбнулась. Такие мечты — радужные и светлые, дарили тепло, они позволяли пусть ненадолго, но уйти от реальности, в которой тоже были свои мечты. Они двигали ею, но не часто приносили удовлетворение. Ведь так тяжело мечтать о вещах вполне реальных и осязаемых, но совершенно недостижимых и порой запретных.
Иногда она жалела о наличии амбиций. Зачем, спрашивается, они нужны человеку, не способному воплотить свои мечты в реальность? Одно сплошное разочарование. Именно его — это чувство она почувствовала, когда пришлось отказаться от вуза ради работы, это чувство больно скреблось в груди, когда проректор запретила ей учиться на желанном факультете. И, еще одним моментом стало то, когда её, внезапно возникшие чувства к обаятельному Артуру рассыпались прахом под гнетом его положения. А может она просто придумала это? Она не так уж и много думала о нем, нет, но когда она видела мужчину, его лицо, волосы, Эмму необъяснимо тянуло к нему.
Девушка открыла глаза и поднялась. За дверью слышалась какая-то возня. Потянув за ручку, она обнаружила на пороге Ала и Кари. Дети, с завидным упорством, пытались вырвать из рук друг у друга небольшую коробку.
— Что у вас твориться? — спросила она, забирая предмет дележки.
Коробка была легкая, и любопытная девушка тихонько потрясла её. Внутри что-то забегало. От неожиданности она вскрикнула и отбросила коробку на диван.
— Что там? — выдохнула она, держась за живот.
Дети с ужасом ринулись к дивану.
— Ты бросила Мармеладку! — закричала Кари, прижимая к себе коробку.
— Ты такая злая! — сурово протянул Алек.
Растерянная, девушка стояла и смотрела на то, как дети открыли коробку, и в руках Кари оказался маленький ежик. «Еж? Ну конечно! — теперь она вспомнила». Сестренка нашла его на второй день после прилета в поместье.
— Ты назвала его Мармеладкой? — еле сдерживая смех, спросила она девочку.
— Да.
— Как конфету?
— Да.
Недолгая пауза и снова смех.
— Ты назвала ежика Мармеладкой, как конфету! — уже утвердительно сказала девушка и закатилась. В этот момент в дом вошли, мокрые насквозь, Макс и Сэм.
— Нет, — покачал головой Алек, — она не злая, — заверил он девочку, указывая на Эмму. — Она просто сошла с ума. И знаешь, — он перешел на шепот, — таких, как она, лучше не злить.
Эмма подавилась смехом и с удивлением проводила детей взглядом. Макс помахал брату и тот пообещал, что они спустятся через десять минут.
— Так что там было о сумасшествии? — поинтересовался Сэм, когда Эмма сделала ему кофе, и сама села за стол рядом с Максом.
— Они назвали ежика Мармеладкой! — объяснила девушка.
Она вытащила из вазочки соответствующую конфету и откусила кусочек.
— Ну, Кира ведь назвала твою лошадь Шоколадкой, — заметил Сэм.
— Кира?
— Её лошадь?
Хором и в разнобой спросили друзья. Сэм улыбнулся.
— Ну, да, — обратился он к парню. — Шоколадка признала Эмму. Удивительно, но факт остается фактом.
— Я же говорила тебе, что каталась на ней, когда встретила декана Шорса, — тихий толчок в бок чуть не стоил ему кофе. — Чем ты слушал?
— Да ты и не уточняла, что ездила на Шоколадке! — возразил Макс. — Значит, укротила-таки? А Кира знает?
— А при чем здесь она? — спросила Эмма. — Разве это её лошадь?
— Нет, — ответил Сэм, — но она принимала участие в её рождении, помогала миссис Харрис принимать роды.
— Она сама принимала роды у лошади? — переспросила Эмма. — Не верю!
— От чего же?
— Да она же, она…
Девушка хотела сказать, что Кира не смогла бы, не захотела бы пачкать руки такими вещами, но вдруг осознала, что ничего не знает об этой девушке.
— Что, правда? — лишь уточнила Эмма.
— Я сам не видел, — сказал крестный, попивая кофе, — но мне рассказал мой приятель. Он здесь физику преподает, кстати. Надо бы тебе с ним познакомиться: вам-то будет о чем поговорить.
Эмма, скованно кивнула. Макс никак не отреагировал, в это время он смотрел на спускающихся со второго этажа детей. Они больше не спорили и не делили бедного ежика. Сейчас он мирно спал в руках девочки.
— Кира, кстати, тоже весьма интересный собеседник, — сказал Сэм. — Вы с ней похожи, знаешь. Она неплохо управляется с лошадьми, и они любят её. К тому же, она одна из немногих, кто учится на факультете не из-за его престижа, а потому, что хочет стать физиком.
— Феликс утверждает, — вставил Макс, — что она вторая на курсе, с кем ты могла бы соперничать в уровне знаний физики и иже с ней.
— А кто первый?
Эмме было немного завидно слышать столько похвальных речей от её мужчин в адрес другой.
— Дай угадаю, — перебила она готового ответить друга, — первый — это сам Штандаль, верно?
— Нет, — ответил он. — Вовсе нет. Знаешь, — в голосе прозвучало предупреждение, — боюсь, это тебя расстроит, но второй, а вернее первый — это Демиен Альгадо.
— И почему это должно меня расстроить? — немного раздраженно спросила она.
И, хотя это было так, Эмма не хотела выдать своего удивления.
— Ну, вы и так соперничаете, — заметил Макс. — Я имею в виду стрельбу.
Верно, а она и забыла. Воспоминание о том, как Альгадо обошел её на стрельбище, вновь окунуло девушку в «чан разочарования».
— Ты что, правда расстроилась? — спросил Макс, наблюдая поникшее выражение на её лице.
— Знаешь, — призналась она, — меня действительно огорчают эти неудачи. Стрельба и физика, — она подняла руки ладонями вверх, имитируя качающиеся чаши весов. — Я в равной степени люблю заниматься ими и очень стараюсь. И, если в первом у меня есть шансы обойти его, то насчет физики — сильно сомневаюсь.
Она вздохнула и поднялась, чтобы принести еще кипятка.
— Я не могу изучить всю программу сама.
— А Феликс? — напомнил крестный. — Разве он не помогает тебе?
— Помогает, и очень хорошо. Он приносит мне все свои лекции, и мы вместе делаем домашнее задание.
