— Я не могу изучить всю программу сама.
— А Феликс? — напомнил крестный. — Разве он не помогает тебе?
— Помогает, и очень хорошо. Он приносит мне все свои лекции, и мы вместе делаем домашнее задание.
— Что же тогда?
— Этого не достаточно, — снова вздох. — Феликс молодец, но он и правда не лучший на факультете.
— Тогда тебе стоит взять в репетиторы к Альгадо, — пошутил Макс и тут же притих под её грозным взглядом.
— В лекциях Феликса куча ошибок, — заметила она. — К тому же, всегда есть разница между тем, как читает лектор и тем, как эту информацию воспринимает мозг слушателя.
— И, — не понимал Сэм.
— Эмма хочет сказать, — помог Макс, — что, занимаясь с Феликсом, она усваивает новую информацию через призму его собственного восприятия, которое несколько обедняет полноту знаний.
Вид застывшего с чашкой у рта Сэма рассмешил их.
— А мне кажется, — заметила Кари, — Макс абсолютно прав!
Новый, троекратный взрыв смеха.
— Кажется, сумасшествие — это заразно, — невозмутимым голосом сообщил ей Алек.
На очередной волне хохота в гостиную спустилась Джессика. Она уже привела себя в порядок после работы и облачилась в легкий махровый халат, насыщенно-голубого цвета и такие же пушистые тапочки. Женщина спустилась и заняла свое место за столом, где для неё уже был налит жасминовый чай.
— Спасибо! — поблагодарила она Макса, и отхлебнула глоток, — мой любимый аромат! Так что тут у вас за обсуждение, семья? — спросила она, и от чего то, все сидящие за столом почувствовали приятное, согревающее тепло в груди.
Это было так естественно и столь приятно одновременно, что казалось — они и правда, одна семья. Джессика глянула на детей: они мирно играли посреди их уютной гостиной. Кари просто светилась от удовольствия. Вместе с Алеком они проводили все дни напролет. И, то ли это сказывалось их общение, то ли воздух поместья имел такое воздействие на детский организм, но она точно могла сказать, что с тех пор, как они переехали в «Пятый луч», её маленькая дочь ни разу не задыхалась в приступе кашля, преследовавшего её с тех пор как погиб отец. Врачи диагностировали начальную стадию астмы, заметив, что приступы провоцирует нестабильное душевное состояние девочки. Но разве такое возможно? Раньше она не верила в психосоматику, считая это модным веянием медицины. Но сейчас её убеждения пошатнулись. Наблюдая за детьми, Джессика улыбалась мысли, что эти двое словно родные брат и сестра.
Мысль, блуждавшая в мозгу женщины уже несколько дней, обрела устойчивые черты, и заставила её осознать один важный факт — она обрадовалась тому, что эта погода воспрепятствовала отбытию мальчика из поместья. Она видела, как играют дети, видела, как оберегает её старшую дочь Макс. Он был хорошим и умным парнем, а мальчик старался во всем брать с него пример. Еще одним, пожалуй, не менее значимым индикатором в пользу решения была безошибочная интуиция Сэма, который безоговорочно доверял Максу. Сама она чувствовала то же самое. Поэтому, когда сейчас, спускаясь вниз, она увидела всех пятерых вместе и ощутила давно не посещавшее её чувство умиротворения и счастья, мысли сами собой оформились в слова.
— Я хочу взять Алека под свою опеку, — произнесла она, отпив очередной глоток.
Повисла тишина. Эмма посмотрела на мать, затем на Макса и на Сэма. Оба мужчины, одинаково парализованные, смотрели на Джессику широко распахнув глаза. Недоверие, смешанное с радостью и благодарностью читалось на лице парня. Эти эмоции попеременно еще не раз тронули его мимику, прежде чем он решился спросить:
— Миссис Керн, — от волнения в горле пересохло, — вы уверены?
Джессика поставила пустую чашку на стол и посмотрела ему в глаза.
— Я абсолютно точно, наверняка и полностью уверена в том, что сейчас сказала. Я хочу, чтобы Алек остался жить в поместье, хочу, чтобы он рос рядом со своим страшим братом, хочу заботиться о нем так же, как забочусь о Кари. И, я хочу, чтобы ты сейчас же перестал смотреть на меня как на инопланетянку, потому что то, что я хочу сделать продиктовано вполне человеческой чертой.
— Мам, ты, правда, — начала Эмма, — правда собираешься взять Ала под опеку?
— Официально? — уточнил Сэм.
Макс молчал. Джессика обвела их взглядом и с досадой почесала лоб.
— М-да, — произнесла она, — если вы так реагируете, мне даже страшно подумать, как воспримут мои слова органы опеки и иже с ними.
— Так вы действительно серьезно? — все еще не верил Макс.
— Сваровский! — женщина подняла правую ладонь, словно собираясь принести клятву на суде. — Может мне еще и библию принести?
Выражение лица матери, и этот момент заставили Эмму рассмеяться, а за ней и Сэм расплылся в улыбке. Подскочив к Джессике, Макс поднял её и закружил вместе со стулом.
— Думаешь, у нас есть иммунитет? — спросила Кари, наблюдая эту картину.
— Надеюсь, — серьезно ответил Алек. — Ведь должен же быть в семье хоть кто-нибудь нормальный! Верно, Мармеладка?
Маленький ежик, свернувшийся в сплошной колючий клубок, медленно расслабился, позволив детям пощекотать свой живот.
* * *
Артур Альгадо Шорс сидел на мягком кожаном диване в кабинете ректора. Он имел четкое намерение поговорить с Соболевым. Цель разговора и главная идея, зародившаяся у него в голове еще неделю назад, складывались в одно простое предложение: «Перевод Эммы Керн на физико-математический факультет».
В тот самый день, когда она вошла в его аудиторию, такая растерянная, он понял, что пропал. В его голове пронеслись миллиарды миллионов мыслей и рассыпались в сознании яркими искрами. Он заметил её еще в первый миг, когда поднялся на борт авиалайнера в Праге; в Чехию он летал на симпозиум физиков среди стран Европы. Первое, что бросилось ему в глаза тогда — Леони помогает трем женщинам найти свои места и устроиться. Затем Мартин ушел, а он пошел следом по проходу. Оказавшись рядом с ними, Артур взглянул на рыжеволосую женщину — она что-то говорила маленькой, совсем не похожей на неё девочке.
Тогда он впервые увидел её. «Эмма, — Артур улыбнулся». Он помнил — она сидела у иллюминатора и со скучающим видом наматывала свой каштаново-солнечный локон на палец левой руки. Женщина — её мать, и определить это было проще, потому что в отличие от малышки, Эмма была очень на неё похожа, — обратилась к ней и девушка улыбнулась. Артур помнил, что в тот миг он провалился в воздушную яму. И это бы ничего, вот только самолет все еще стоял без движения на твердой поверхности взлетной полосы. Он сел рядом с Леони и узнал, что эти трое — родные Сэмуэля Вайдмана, и они будут работать в академии.
