Ей доставляло удовольствие думать о том, что он джентльмен, но она печалилась, представляя себе, что никогда больше не увидит его.
Часто эти противоречивые мысли мелькали в сознании красивой девочки. И в тот момент они пришли к ней, когда она смотрела на Тюильри, не обращая внимания на происходящее внизу.
Думала она о прошлом, о сцене по ту сторону Атлантики, о многих мелких эпизодах на борту «кунарда»; и особенно о том случае, когда она повисла на веревке над бушующими волнами и почувствовала, как ее охватывают сильные руки и уносят от опасности. Из задумчивости ее вывел возглас служанки, которая с необычным возбуждением говорила:
— Смотрите! Смотрите туда, мисси Бланш! Арабы ведут пленника! Смотрите, они тащат его прямо под окнами! Бедняга! Что он сделал?
Бланш Вернон наклонилась с балкона и посмотрела на улицу внизу. Взгляд ее остановился на группе, на которую указывала Сабина.
Полдюжины зуавов с громкими возгласами и возбужденным жестами вели мужчину. Он был в гражданской одежде, стиль которой свидетельствовал, что это джентльмен.
«Какой-нибудь политический противник», — подумала дочь дипломата, не очень разбирающаяся в современных событиях.
Но эта догадка тут же забылась. Несмотря на беспорядок в одежде и унизительное положение этого человека, девочка узнала в нем своего спасителя — именно он только что занимал ее мысли!
И он тоже увидел ее! Он высоко поднимал голову, глядя в небо, и увидел темнокожую женщину в белом тюрбане на голове и рядом с ней девушку, сверкающую, как девственное солнце.
Но у него не было времени поздороваться с ней. И никакой возможности, потому что руки его были в оковах!
Через мгновение он оказался под балконом.
Но он услышал голос у себя над головой, мягкий, сладкий голос, перекрывший крики и проклятия:
— Я приду к вам! Приду!
— Я приду к вам! Приду!
Верная своему обещанию, Бланш Вернон вернулась к себе в комнату; торопливо схватив плащ и шляпку, она направилась к лестнице.
— Вы с ума сошли, мисса! — кричала мулатка, вставая в дверях с намерением помешать ей. — Что скажет ваш отец? Там снаружи опасно. Ради любви дорогого Иисуса, мисси Бланш, не думайте выходить на улицы!
— Опасности нет. Даже если есть, мне все равно. Уйди с дороги, Сэбби, или я опоздаю! Уйди, говорю тебе!
— О, масса Фримен! — обратилась Сабина к слуге, который, услышав возбужденный диалог, вышел из прихожей. — Вы видите, что собирается делать ваша молодая хозяйка?
— В чем дело, мисс Бланш?
— Ни в чем, Фримен! Сабина поднимает шум из-за пустяка. Я только хочу найти папу. Кто-нибудь из вас собирается помешать мне?
Эти слова были произнесены тоном, который слуги английской аристократии привыкли уважать, и Бланш Вернон, хоть еще и ребенок, привыкла к их повиновению.
Прежде чем Фримен смог ответить, она вышла из комнаты и начала спускаться по лестнице.
Сабина бросилась за ней. Она больше не пыталась ей помешать — хотела только сопровождать хозяйку. Шляпка Сабине не нужна. Белый тюрбан был ее постоянным головным убором — ив доме, и вне его.
Фримен, схватив шляпу, последовал за ними.
Выйдя на улицу, девушка ни на мгновение не остановилась. Она сразу повернула в том направлении, куда увели пленника.
По-прежнему группами проходили отряды, возбужденные горожане спешили домой. По широкой мостовой скакали драгуны, во дворе Тюильри за железной изгородью было полно людей в мундирах.
Слышались громкие возгласы, раскатистый бой барабанов и резкие звуки труб.
Дальше, в направлении бульваров, раздавался постоянный треск; девушка поняла, что это мушкетный огонь, который смешивается с гулом канонады.
Она не знала, что все это означает. На улицах Парижа и вокруг Тюильри всегда много солдат. Марширующие отряды, бой барабанов, звуки труб и стрельба — здесь повседневное событие, ибо почти ежедневно происходят парады и военные упражнения.
Но сегодня солдаты выглядят особо возбужденными, грубо ведут себя по отношению к прохожим, и те с испуганным видом обходят их. Несколько человек бегут, словно в поисках убежища. Девушка заметила это, но не обратила внимания. Она быстро шла вперед, Сабина рядом, Фримен несколько позади.
Бланш разглядывала тротуары, как будто кого-то искала. Она рассматривала толпу в поисках ярких мундиров зуавов.
И тут она издала восклицание, свидетельствовавшее, что наконец нашла. В ста ярдах[109] впереди видна была группа в восточных костюмах. В середине шел пленник в гражданском. Это был тот, кто заставил ее пуститься в такое опасное путешествие.
Неожиданно группа свернула с улицы и провела пленника в ворота, которые охранялись часовыми и были окружены множеством солдат, тоже зуавов.
— Мсье! — Бланш остановилась перед воротами и обратилась к одному из солдат. — Почему этого джентльмена арестовали?
Она говорила по-французски, и солдат без труда ее понял.
— Хо-хо! — насмешливо ответил он, шутливо отдав честь и наклонившись так, что его волосатое лицо едва не коснулось ее розовых щек. — Моя красивая белая голубка с золотыми волосами, о каком джентльмене вы спрашиваете?
— О том, которого провели сюда.
И она указала на закрытые ворота.
— Parbleu! Малышка, такого описания недостаточно. За последние полчаса сюда их провели два десятка — и все джентльмены, я думаю. По крайней мере, леди среди них не было.
— Я спрашиваю о самом последнем. С тех пор никого не было.
— О последнем? О последнем. Сейчас подумаю. Наверно, его взяли по той же причине, что и остальных.
— А какая это причина, мсье?
— Pardieu,[110] не могу сказать, мое солнышко! А почему он вас так интересует? Вы ведь не его сестра? Нет, вижу, что нет, — продолжал солдат, посмотрев на Сабину и Фримена и став несколько почтительней при виде слуги в ливрее. — Вы, должно быть, англичанка?
— Да.
— Если немного подождете, — сказал зуав, — я зайду туда и спрошу.
— Пожалуйста, мсье!
Отойдя немного в сторону — Сабина и Фримен защищали ее от толчков, — Бланш ждала возвращения солдата.
Как и обещал, он скоро вернулся, но никакой информации не сообщил.
Мог только сказать, что «молодого человека арестовали за какое-то политическое преступление. Он помешал солдатам исполнять их долг».
— Может быть, мсье был слишком неосторожен, — добавил солдат шепотом. — Наверно, кричал «Vive l’Republique!», а пароль сегодня «Vive l’Empereur!». Он тоже как будто англичанин. Ваш родственник, мадмуазель?
