Глобус и сам по себе был просто чудом. Сиверс отметил, что сделан тот скорее всего из огненно-красной меди или бронзы. Но полый шар был пуст — Йитс сбежал и прихватил с собой все, что было в глобусе.
До настоящего момента Сиверс был уверен, что необъяснимое желание «Альянса» найти сферу лишь сбивало организацию с истинного пути. Сейчас, когда Конрад Йитс оттяпал ему палец и проломил голову, Макс озлобился. От аристократизма и внешнего лоска, которыми Сиверс гордился с университетских лет, не осталось и следа. Как теперь, заключая сделку и пожимая чью-то руку, не заметить собственной неполноценности, пусть даже не хватает всего-то кончика пальца? Разве Йитсу можно такое простить?
Но это еще полбеды. Предстоял звонок Осирису и признание провала — впервые в жизни.
С любопытством, словно редкую змею, Сиверс целую минуту созерцал глобус. За спиной раздались шаги, и он обернулся. Ванда Рэндольф — глазастая легавая с Двумя своими «крысенышами» — буквально вцепилась в него. И как ее морпехи пропустили?
— Сэр, нужна ваша помощь.
Придется опять ставить ее на место.
— Что, снова потеряли подозреваемого, сержант?
— Исчезли видеозаписи службы охраны, сэр. Записи из зала, в котором в вас стреляли. Без них мы не можем проверить ваши показания.
— А может, хватит оправдываться? Займитесь лучше поисками Йитса, сержант. А попутно поищите и мой палец.
Ярость, вспыхнувшая в глазах Ванды, была ей только к лицу.
— Есть, сэр, — отрапортовала она и, повернувшись на каблуках, исчезла в тоннеле.
Сиверс принялся изучать масонскую фреску с изображением храма царя Соломона на противоположной стене комнаты. Его внимание привлекли два столба со сферами на капителях: очень похоже на врата. Макс подошел поближе, вызвал двух морпехов из «Первой команды», которые оттащили панель — за ней открылось небольшое углубление, а в нем, сбоку, знак масонского циркуля. Сиверс толкнул стену, и она отошла в сторону.
«Так вот как этот сукин сын Йитс удрал!»
Если у Макса Сиверса и оставалось к этому моменту хоть какое-то присутствие духа, то оно полностью растаяло в сырости канализационного коллектора. Макс побежал что было сил, воспаленным от ярости разумом понимая, что Йитса не догнать, и через минуту распахнул металлический люк в темном углу, среди призраков читального зала.
Замерев, Сиверс огляделся. Внезапно его осенило: и серебряная табличка, и остальные находки Йитса — все может быть спрятано здесь, в библиотеке, среди миллионов книг, сложенных в тысячи стопок. Даже если он схватит Йитса, на поиски требуемого «Альянсом» уйдет не одна неделя. Да и найдешь ли здесь вообще что-нибудь?
Сиверс поднял глаза: величайшие мыслители человечества окружили его, глядя вниз из-под купола. Макс проиграл, и они глумились над его провалом. Накопившийся гнев, неудовлетворенность и ярость внезапно прорвались наружу. Желание вернуть то, что Йитс у него отобрал, захлестнуло Сиверса. Он бы отдал все, пожертвовал бы всем, начиная с собственной гордости.
«Вот же мразь, я с тебя живого шкуру спущу, Йитс, будешь жрать собственные мозги», — поклялся Сиверс.
В оглушительной тишине он чувствовал лишь клокотание своего пульса и вибрацию мобильника.
Пришло сообщение от Брук:
ЙИТС В «ХИЛТОНЕ». НОМЕР 1013.
Сиверс улыбнулся: может, на сей раз обойдется и без звонка Осирису.
— Папа всегда говорил, что твой отец — шизик, — сказала Брук, не вставая с кровати.
Конрад утолил голод горячим сандвичем, который наконец-то доставили из гостиничного ресторана, и рассказал Брук все, что с ним случилось после похорон отца. Разумеется, пришлось умолчать о Серене, то есть скрыть многое.
— Конрад, ты понимаешь, как это дико звучит? Не Джордж Вашингтон, а твой отец послал тебя «в будущее, спасти Америку». Он и с того света пытается поломать твою жизнь. Беда не с будущим страны, беда с твоим будущим.
Конрад метался по комнате. Он догадывался, что в глазах Брук выглядит совершенно чокнутым, но думал лишь о том, что в номере вот-вот появится Серена.
— Брук, я уверен в одном: Вашингтон доверил некую тайну Роберту Йейтсу. Эта тайна передавалась из поколения в поколение и дошла до моего приемного отца. Все детство меня готовили к тому, чтобы ее разгадать. А еще я знаю, что карта Ланфана, небесный глобус и люди, которые пытаются меня убить, действительно существуют.
— Кто пытается тебя убить, Конрад?
— Я же говорю, «Альянс».
Брук тяжело вздохнула.
— Мифическая армия, которая стремится захватить мировое господство при помощи астрологии?
— Да, и Макс Сиверс воюет на ее стороне.
Брук недоверчиво прищурилась.
— Сиверс? Глава ДАРПА?
— Ага. А вот мои боевые трофеи. — Конрад достал завернутый палец Сиверса из кармана.
— Господи! — По ужасу и отвращению на ее лице Конрад понял, что Брук затошнило. — Что еще ты натворил?
— Не волнуйся, Сиверс жив. — Конрад сунул палец в карман халата. — Чего не скажешь об охраннике в библиотеке, которому он размозжил голову.
Да, для Брук все это было как-то слишком, но рано или поздно ему придется объясняться с властями, а сенатор Скарборо и его дочь — единственный шанс на оправдание. Нет, конечно, оставался и другой — прятаться до конца жизни в монастыре и заправлять тонером картриджи.
— Покажи мне документ, который находился внутри глобуса.
— Я его спрятал в надежном месте.
— Так документ не с тобой?
— Нет, но могу его описать: с одной стороны звездная карта, а с другой — чистая страница, подписанная Джорджем Вашингтоном.
— Поэтому ты сбежал от меня и вляпался в этот заговор шизофреников? Из-за какой-то карты и подписи?
— Наверно, да, — сказал Конрад. — Я полагаю, карта была изначально нарисована симпатическими чернилами, а настоящая причина всех бед — на оборотной стороне листа.
— Ты же говоришь, что там ничего нет, только подпись?
— Все остальное было написано чернилами, которые впоследствии исчезли. Вашингтон иногда подписывал сомнительные соглашения чернилами, которые пропадали через некоторое время, что, по сути, аннулировало контракт.
— Значит, ты нашел этот документ-оборотень в золотом небесном глобусе?
— Глобус был медным, а в остальном ты права. Эта звездная карта ведет к другому глобусу.
— Есть еще одна сфера? — удивленно спросила Брук.
— Да, но я пока не знаю, где она. Надо же так сглупить: их всегда делали парой — земная сфера и небесная. Старик Геркулес почему-то решил об этом не упоминать.
