— Ты не можешь спать сутки напролет! Уже дело к обеду… Тебе надо хоть что-то поесть.
Не глядя на кузена, Селин неровной походкой подбежала к борту и, содрогаясь всем телом, свесилась с него. Несмотря на то, что Де Сарде практически ничего не ела уже несколько дней, её выворачивало снова и снова.
Константин аккуратно помог кузине справиться с развевающимися на ветру волосами, придерживая их, пока морская болезнь вызывала всё новые спазмы.
— Да что это с тобой, — причитал младший д’Орсей.
— Ничего страшного, скоро должно стать легче, — вдруг послышался голос капитана.
Селин зажмурилась. Ей тотчас же захотелось провалиться сквозь землю от своего унизительного положения. Наконец она смогла разогнуться и посмотреть навту в лицо.
— Если бы я только знала, что мне придется пережить здесь!.. Эти ваши убогие вонючие каюты, постоянная качка, компания крыс, гадящих в моё бельё, и ваши уродливые подчиненные, которые от крыс отличаются только размерами, — она кивнула на юнгу, драившего палубу, — О, да ни за что!
— Вам стоит выпить чего-нибудь по-настоящему крепкого. Рому например. Вам полегчает, — капитан зло сощурился, однако с вынужденной улыбкой протянул пассажирке фляжку.
Сдерживая мучительный спазм, Селин уточнила:
— Сколько ртов до меня пили из вашей… фляги?
— Только я.
— Мда. Извините, я брезгую. Подайте-ка мне чаю с жасмином. Ну же!
Васко только поднял брови и не тронулся с места.
— Чего вы стоите?
— Боюсь, вы ошиблись.
Он развернулся на каблуках и удалился.
***
Предзакатное солнце, спустившееся прямо до необъятного морского горизонта, било в раздувающиеся паруса. Игривые волны ощутимо покачивали корабль. Ветер и не думал стихать, ускоряя ход судна, но изматывая непривычных к качке высокопоставленных пассажиров «Морского конька».
Даже в разгар приступов морской болезни Константин не терял бодрости духа.
Едва разогнувшись после очередного выворачивающего наизнанку эпизода, он опрокидывал в себя стакан горького снадобья с лимоном, запивал портвейном прямо из горлышка бутылки, ставил её обратно в карман камзола и отправлялся бродить по палубам.
Его вылавливали из балластного отсека, выводили с камбуза, доставали из шлюпки, в которой он вздумал схорониться, играя в прятки… Его обнаруживали даже в таких местах, о существовании которых не принято упоминать в приличных домах.
Когда же он начинал присматриваться к рангоуту, к нему, припадая на металлический штырь, подходил боцман и заглядывал в лицо со значением.
Будущий наместник Новой Серены слонялся по кораблю, с присущим ему любопытством совал свой нос во все дела команды, и уже порядком нервировал навтов. Он маялся и явно не знал, куда себя девать.
Поскольку у Селин из-за недомогания не оставалось сил на спокойную улыбку и нейтрально-любезные беседы, всё чаще главным и единственным собеседником сына князя оставался Курт, чему наёмник был не особо рад.
— Мы переживаем исторический момент! Только подумай, Курт, что нас ждет на этом острове! Как его? Ах да, Тир-Фради! Это же потрясающее место, судя по тому, что рассказывают эти моряки!.
— Хм… Я пока слышал в основном только про бордели и таверны. Твои любимые увлечения останутся без изменения.
За время в пути Курт отполировал свой клеймор до зеркального блеска и со скуки пускал им солнечных зайчиков. Блики скакали вверх по парусам, такелажу, спинам матросов, что, казалось, навеки обречены драить палубу, метались от Курта к окнам капитанской каюты, пробегали то по ступеням к штурвалу, то по самому штурвалу, который вращался то вправо, то влево почти над самой головой, то убегали к капитану, который стоял вдалеке у самой кормы с неизвестным блестящим устройством и что-то записывал, то выискивали чаек, которых становилось тем меньше, чем дальше «Морской Конёк» отходил от берега…
— Что это ты себе вообразил? Считаешь, будто я не смогу стать хорошим наместником.?
Наёмник хмыкнул.
— Ну разве что тебе доверят выбор штор в опочивальне и десерта на ужин… Уж простите, ваша милость, мы давненько с тобой ноздря в ноздрю…
— Ты всегда меня недооценивал! Как и мой отец! — вскипятился Константин. — Зачем только мы тебя с собой взяли!.. Ты уже слишком старый и слишком косный, чтобы быть открытым всему новому и прекрасному!
— Согласен. — Курт отложил меч и встал в стойку, поднеся сжатые кулаки к лицу. — Старый и костный я в любой момент могу сделать из тебя, открытого новому и прекрасному, молодую и румяную отбивную. На кулаках. En guard!
— Вызов принят! Мне конечно жаль, что придется преподать урок человеку в столь почтенном возрасте…
— Эй, я старше тебя всего на десять лет, сопляк!..
— Брейк, бойцы… — раздался голос де Сарде, и судя по интонации, ничего хорошего им не светило.
Бледная и осунувшаяся, однако с энергичной злостью, Селин была тут как тут. Её категорически не устраивало неподобающее поведение Константина и откровенное панибратство Курта.
Будь её воля, она бы выбросила обоих за борт и велела дать «полный вперёд». Но к счастью или к сожалению, таких полномочий она не имела.
— Что на этот раз…
— Этот невежда то ли в силу возраста, то ли в силу отсутствия воспитания понуждает меня силой убедить его в моем соответствии должности наместника!
— Передай своему кузену, что ему бы делом заняться, да подучить те бумажки, что выдал вам де Курсийон про остров. А то ему там, по ходу, кроме борделя и таверны некуда будет податься…
Селин закатила глаза.
— Я вас услышала, господа. А теперь будьте так любезны, разъясните мне, как так вышло, что наблюдая личные качества друг друга, вы уже подошли к грани мордобития на верхней палубе корабля, который везет нас на Тир-Фради?
Она сложила руки на груди и ровным голосом взывала к рассудку спутников, глядя на хорошенькие облачка почти у самого горизонта.
— Ну а то, что по нам и нашему поведению судят и о Торговом Содружестве, я упоминать не стану. Это и так очевидно… Все же понимают, что о нас будут говорить в навтской Гильдии после подобных выходок, не так ли?
— Да было бы что обсуждать. Всё равно Тир-Фради окажется совсем не таким, как вы его представляете. По прибытию и решите, — бросил проходящий мимо них капитан. В руках он нёс судовой журнал и секстант. Селин видела такой только в атласе с основами инженерного дела. — Сходили бы в кают-компанию, сыграли в шашки…
Де Сарде вспыхнула. Поразмыслив немного, она оправила камзол и догнала его.
— Прошу прощения за наше… за эту перепалку. Это недопустимо, и скорее всего бросает тень… Как много вы услышали?
— С самого начала и до самого конца.
— Но как? Вы же вышли с самой кормы. Это ведь так далеко! И волны… шумят.
Васко повернулся и наконец посмотрел ей в лицо.
— Миледи. Есть такое слово «акустика». Проведение звука в пространстве. И на моём судне оно хорошее. Иначе экипаж бы попросту не слышал меня в шторм.
Селин нервно улыбнулась.
— Ещё будут ко мне вопросы, миледи?
— Благодарю вас, капитан. И приношу извинения…
— Да-да…
Наибольшим сожалением в данным момент стала невозможность провалиться сквозь все палубы корабля на самое дно морское, где тишина и покой, и нет никаких дурацких кузенов, Куртов и злобных капитанов.
========== АРМАДА ==========
Они плыли уже месяц.
Вернее, двадцать восемь дней, если судить по записям в дневнике.
Селин перечитала все найденные на судне книги и изнемогала от скуки в те моменты, когда морская болезнь отпускала. Надвинув шляпу на глаза, чтобы не покрыться омерзительными веснушками, она бесцельно прогуливалась по палубе и сонно наблюдала возню моряков, даром что успела исследовать все незапертые двери на «Морском Коньке».
Вот одноногий пьяница с безобразной харей катит бочку, припадая на тронутую ржавчиной железную ногу, сипло выкрикивая незнакомые слова. Вот лысая желтоглазая девчонка по-обезьяньи карабкается на верхний ярус парусов и горбится, застыв на углу. А там глупо улыбающийся однорукий детина зубоскалит с таким же, умудряясь при том драить палубу.
