— Чего ты сказал? - спрашиваю я.
— Я сказал... што Лью какой-то уж слишком хороший, чтобы быть настоящим.
— Ты не имеешь права так говорить. Ты ничего не знаешь о нем.
Я проговариваю это слишком быстро, штобы отогнать мысль о том, как Лью изменился за последний год или около того. Каким он был последний день в Озере. Как он сказал, што не дождетца того момента, когда свалит из Серебряного озера и то, как выглядело его лицо, когда он назвал Па старым дуралеем, живущем в мире грез. Мне не выносима мысль, што Па умер, и эти слова были последними, который он услышал от Лью перед смертью.
— Эй, — говорит примирительно Джек, — Ну, прости, чушь сморозил. Ляпнул не подумав, извини. Итак, раз вы близнецы, он похож на тебя?
Я поворачиваюсь на бок, лицом к нему.
— Нет, — говорю я. — Он красивый, похож на Ма. Золотые волосы, наподобие солнца. Длинная коса, ему как раз до пояса.
— Твои волосы начали отрастать, — говорит он. — Они темные.
— Черные, — поправляю я его. — Как у папы. Прежде они были красивыми. Густыми, длинными и... я наверное выгляжу полной идиоткой.
— Нет, — говорит он.
— Когда мама была жива, она любила приговаривать, Саба словно ночь, а Лью - день. Я всегда воспринимала все слишком серьезно и буквально. Лью улыбчив, он мог заставить смеятца. Он хороший человек, Лью. Не то, што я.
— Ты считаешь себя плохим человеком? И не считаешь себя красавицей?
Я ничего не говорю.
— Ты, должно быть, скучаешь по нему.
— Никогда не знала, что можно скучать так по кому-то, от чего внутри было бы так больно. Но это так. Глубоко внутри. Как будто меня пробирает эта боль прямо до костей. Мы были неразлучны, до тех пор, пока его не забрали. Я не знаю, как жить без него. Как будто... я ничто.
— Не говори так, — протестует он. — Никогда так не говори. Саба, ты нечто. Ты хорошая, сильная, правдивая и настоящая. С ним или без него.
Он протягивает руку и стирает мои слезы большим пальцем. А я и не заметила, што плачу. Он его прикосновения на щеке остаетца теплый след.
На мгновение облака расчищают ночное небо и я погружаюсь в его странные серебристые глаза. Они словно лунное озеро. Мы лежим так очень долго, просто уставившись друг на друга в этой тихой, наполненной сосновым ароматом ночи. Наконец, он произносит,
— Мы найдем его. Обещаю. А теперь постарайся уснуть. Я первый на карауле.
— Разбуди меня, когда придет моя очередь, — говорю я.
— Разбужу, — говорит он.
— Доброй ночи, Джек.
— Доброй.
Он сидит, прислонившись спиной к дереву.
— Джек? — шепчу я.
— Чего?
— Спасибо.
— Приятных снов, Саба.
Но я не могла уснуть, наверное, вечность.
Хорошая, сильная, правдивая и настоящая. Так он сказал. Никто прежде не описывал меня такими словами. Интересно, что они на самом деле значат для него.
Джек, которого я видела до сих пор, тот Джек весь такой само очарование, который не лезет за словом в карман и скор на улыбки. Но сегодня, сегодня, когда мы говорили, это был совсем другой Джек. Такого я не ожидала. Это напомнило мне Мерси. Я почувствовала такое... спокойствие, полагаю, вы возможно назвали бы это... его сердцем. Это тоже чувство, которое я испытывала рядом с ней. Спокойствие и тишина, словно спокойная вода.
Я не знаю, что с этим делать. Это кажетца так некстати. И как раз тогда, когда я думала, что всё с ним для себя выяснила.
Но дело в том, кажетца, я возможно... начинаю доверять ему. Знаю, Маив считает, што он что-то скрывает, што у него целый ворох секретов. И она возможно права. Она много повидала. Больше чем я, встречала много разных людей. Эмми похоже считает его за своего, но чё эта малявка понимает в жизни? Она всего лишь сопливый ребенок.
Не знаю, права ли я в том, што доверяю ему.
Я смотрю вверх. Серые облака скользят по черному ночному небу.
Как бы мне хотелось, штобы Лью был здесь. Он бы мне подсказал, как быть. Он бы знал што делать.
* * *
Середина дня. Мы все еще в предгорьях, в высохших и пыльных, но земля начинает подниматца под уклон, становясь более скалистой. Вокруг попадаетца все больше деревьев.
Джек дердитца впереди всё утро, чуть поодаль от нас. Я рада, что приходитца не особо много с ним разговаривать. Как бы мне хотелось вернуть время вспять и не молоть столько языком прошлой ночью. Я вообще ума не приложу, чё это я так разоткровенничалась. Я не должна была позволять ему обманом уложить себя рядом с ним.
Эмми едет рядом со мной, а Неро зацепился когтями за круп Гермеса и едет вместе со мной верхом. Эмми начинает то и дело оглядываться себе через плечо.
— Что такое? — спрашиваю я.
Он хмурит брови.
— Ничего, — говорит она.
Но когда мы продолжаем наш путь, она продолжает оглядыватца. наконец, мне это уже всё порядком надоедает. Я протягиваю руку и хватаю её Джоя за поводья, чтобы остановить её пони.
— Эм, ты меня доконаешь, — говорю я. — Скажи уже, в чем дело.
Джек разворачивает Аякса и подъезжает к нам.
— В чем дело? — спрашивает он. — Эмми, што такое?
Она жует нижнюю губу. И выглядит при этом такой нерешительной и встревоженной.
— Эмми, — говорю я. — Выкладывай, давай или я вытрясу из тебя признание.
— Я... мне кажетца за нами кто-то следит, — наконец, говорит она.
— Что? — спрашиваю я.
— Где? — спрашивает Джек.
Он тянетца к сидельной сумке и что-то вынимает из неё.
— С юга, — говорит Эмми, указывая в направлении, откуда мы сами пришли.
Джек подносит эту штуковину к своему глазу… Она сделана из черного пластика. Он смотрит через узкий конец, и теперь я вижу, што на другом более широком конце есть два больших стеклянных круга. Он вращает небольшой маховичок посередине.
— Што это, черт возьми? — спрашиваю я.
— Это увеличитель, — отвечает Джек. Позволяет разглядеть то, што находитца от тебя на расстоянии.
— Техника Мародеров! — восклицаю я.
— На самом деле, очень полезная штуковина, — говорит он. — Я подобрал, когда вернулся в город Надежды. Это поразительно, сколько всякого барахла люди оставляют после себя, брошенным хламом. Столько всего попадаетца, но, как правило, редко чего найдешь единым, не разобранным по кусочкам.
Он долго и пристально всматриваетца в горизонт.
— Эм, я не вижу ничего подозрительного, — говорит он. — Вот, Саба, хочешь взглянуть?
Он протягивает мне эту штуку, и я подношу её к глазам. Вдруг та рощица, который мы прошли полчаса тому назад, резко становитца на расстоянии вытянутой руки. Я могу разглядеть каждый листик, каждой ветки, каждого деревца.
— Ого! — я широко улыбаюсь Джеку. — Это удивительно!
