Он смотрит на меня с забавным выражением на лице.
— Это впервые, когда я увидел твою улыбку, — говорит он.
Я сердито смотрю на него.
— Што ты имеешь в виду? — спрашиваю я. — Да я все время улыбаюсь.
— Нет, — встревает своим высоким голоском Эмми. — Ты улыбалась, когда Лью был рядом, но после того как его забрали, ты постоянно сквер о себя вела и сердилась, и была противной и ...
— Ладно, — говорю я, — хватит.
— Я только говорю...
— Ну, перестань!
Я снова подношу увеличитель к свои глазам, и стараюсь как следует всё рассмотреть.
— Ничего, — говорю я, наконец. — Никто за нами не следит. В следующий раз, когда тебе покажетца, што ты что-то увидела, Эмми, сделай нам одолжение, держи это при себе.
Она плотно сжимает губы, разворачивает Джоя и проезжает мимо меня, вздернув подбородок.
Джек открывает рот, штобы что-то сказать, но я тыкаю в него пальцем.
— Даже не думай об этом, — говорю я. — Она моя сестра и я буду говорить с ней, как захочу.
Он поворачиваетца к Аяксу и ведет его мимо меня.
— Ей всего лишь девять лет, — говорит он. — Дай девчонке дух перевести.
Неро каркает на меня. Как будто повторяет то, што только что сказал Джек. Я смотрю на спину Джека. Как странно. Он сказал мне почти те же слова, што и Лью, в тот последний день, когда мы чинили крышу.
«Она всего лишь девятилетка, Саба. Может, ты попробуешь быть с ней милой для разнообразия».
Лью. Джек. Эмми. От всего этого у меня разболелась голова.
Я подумаю об этом позже.
* * *
Рука Джека на моей руке будит меня. Должно быть, пришла моя очередь караулить. Он не спал первую половину ночи, а я буду до самого рассвета. Прямо сейчас я просыпаюсь и встаю. Его глаза блестят в темноте.
— Ты позволил костру погаснуть, — шепчу я.
— Нет, я затушил его, — шепчет он мне в ответ.
— А с какого перепугу ты это сде...
— Эмми была права, — говорит он.
— Што?
— Там на горном хребте свет.
Мое сердце начинает колотитца. Я вылезаю из своего спального мешка.
— Покажи, — говорю я.
В этот вечер мы разбили лагерь на холме, у подножия световой вышки. Здесь выстроилась целая очередь из таких вышек, торчащие по всему широкому горному плато, ведущие в большой разрушенный город Мародеров, где-то в трех лье на север отсюда. Можно разглядеть ржавые остовы высоченных строений, которые когда-то звались небоскребами.
Джек карабкаетца вверх по световой башне, и я следую его примеру. Мы забираемся достаточно высоко, штобы получить хороший обзор, а затем он протягивает мне увеличитель.
— Туда смотри, — говорит он.
Он показывает на юг, как раз туда, откуда мы пришли.
Я смотрю в увеличитель. Свет. Слабый. Мерцающий на хребте, што мы приехали сегодня утром... нет, вчера утром.
— Костер, — говорю я.
— Они разожгли его после полуночи, — говорит он. — Я наблюдал, с тех пор он никуда не перемещался.
— Должно быть, они разбили на ночь лагерь, — говорю я.
— Возможно, — говорит он.
— Ну, мы же не можем быть единственными людьми, которые путешествуют через эти места, — говорю я. — Так што, скорее всего ничё страшного.
Именно в этот момент свет гаснет. А затем появляетца еще один. Но этот уже движетца. Огонек покачиваетца над хребтом и спускаетца вниз. И плывет в нашу сторону.
— Как по мне, так всё это скверно выглядит, — говорит Джек.
— Давай разбудим Эмми и свалим отсюдова, — говорю я.
— Дело говоришь, — соглашаетца он.
* * *
Мы въехали в мертвый город, одновременно с занимающимся рассветом.
Парой Па рассказывал нам о больший мародерских городах, которые растягивались на лиги. Мы с Лью всегда считали, это не больше чем сказочки, но похоже папа был прав. На этом плато в горах, раскинулись остатки огромного города.
Перед нами растилаетца длинная, насколько можно охватить глазами, прямая дорога, теперь уже старая, покрытая травой и приземестыми кустарниками, убегающая в даль. Ржавые железные скелеты небоскребов, те, што мы видели еще издали, протянувшиеся в ряды по обе стороны дороги. Другие дороги разбегаютца от основной, как ветки на дереве.
Можно представить какими эти здания были когда-то давным-давно. Теперь здесь не осталось ничего кроме колдобин и стекол ковром, покрывших траву. Они валяютца на земле уже долгое время. Повсюду уже проросла трава, город обдуло много ветров, которые потихоньку смещали то немногое, што осталось от строений. Штобы унести подальше. Похоронить прошлое.
Вокруг не слышно ни звука. Только ведер стонет по углам. Вздыхает и сквозит мимо нас, нашептывая давно забытые тайны этого места.
«Слушай ветер» — наставляла меня Мерси.
Если бы мы только могли понять, што он говорит. Может быть он рассказывает нам сколько людей лежит, погребенными под нашими ногами и как она умерли. Может от чумы, или от голода, или от жажды, а может от войн. А может они погибли все разом, одновременно. Всё это дело рук Мародеров.
Теперь здесь ни осталось никого, кроме кошек. А где есть кошки, там и мыши. Одна пробежала прямо перед копытами Гермеса, но конь слишком умен, штобы выражать какое-либо беспокойство. Кошки удостаивают нас всего лишь одним взглядом и спешат по каким-то своим кошачьим делам. Неро нападает на них ради забавы. Он пикирует на них с небес и те в панике разбегаютца в рассыпную.
Мы привязываем лошадей и отходим от них.
Не успев и сделать второй шаг, я чувствую, как земля подо мной приходит в движение. Я и вскрикнуть не успеваю, как моя правая нога уходит вглубь по колено.
Эмми хихикает.
— Забыл предупредить, — говорит Джек. — Если наткнешься на провал в земле, обойди его. В этом любопытном местечке, провал, как правило, означает, што там дыра.
Он наблюдает, скрестив руки на груди, пока я вытаскиваю себя из ямы.
— Спасибо, — говорю я. — Постараюсь запомнить.
— Нам лучше проверить, где наши друзья, — говорит он.
Он протягивает увеличитель Эмми.
— Хочешь вскарабкатца наверх и посмотреть?
Она кивает. С тех пор как мы её разбудили и рассказали о кострах и лагере, она ни сказала мне ни слова. Когда Джек не будет ошиватца поблизости, я отведу её в сторонку и скажу, што мне жаль, што я не поверила ей, когда она сказала нам, што за нами кто-то идёт следом. Наверное, даже Эмми иногда может приносить пользу.
Она несетца вверх на большую кучу, находящуюся рядом, и лезет наверх металлической башни. Одной рукой она обнимает перекладину,а другой подносит увеличитель к глазам.
— Я их вижу! — вскрикивает она, вся такая взволнованная.
