Вика кивнула головой и только лишь поинтересовалась, что ей делать сейчас.
— Сейчас надо печь хлеб и варить рыбу, подавать на стол, следить за тем, чтобы пиршественные чаши были всегда наполнены.
Кольгрима молча разглядывала новоприбывших, ожидая новых вопросов. Вика некоторое время растерянно наблюдала за пирующими, как внезапно её осенило:
— Какой сейчас год?
Кольгрима удивлённо перевела взгляд на девушку, гадая, не шутит ли она:
— Восемьсот девяносто девятый, девочка, или уже девятисотый, если я не запамятовала, правда, исчислять года — это удел священников и государей, а не простых людей, особенно рабов. Здесь года отмеряются событиями, а тебя, что ли, долго держали под зам-ком в темнице, вдали от мирских дел? Или даже в каком-нибудь далёком монастыре на чужих землях?
Вика отрицательно покачала головой и рассеянно поблагодарила старуху.
— Раз вопросов у вас больше нет, — наконец объявила Кольгрима, — значит, принимайтесь за работу.
Вика была рада этому, как, впрочем, и всему, что могло бы её отвлечь, забыть обо всём, окунувшись в новую жизнь, поскольку в последние дни её мучили мысли о том, что временные переходы происходили именно тогда, когда девушка оказывалась одна…
Арктика, март 2002 года
Март не заставил себя ждать, медленно отвоёвывая тепло у засидевшейся в ледяных чертогах зимы. Жители городка, не обращая внимания на пронизывающий ветер и сильный мороз, готовились к празднованию Дня оленевода: накануне праздника тракторами хорошенько расчистили местное лётное поле, где базировалась немногочисленная лёгкая авиация — пара вертолётов Ми-6. Поутру на въезде в городок даже образовалась нехарактерная для него автомобильная пробка. На поле уже были разбиты десять чумов, покрытых брезентом и непродуваемой синтетической плёнкой, спешно разжигались костры, на которые ставились огромные кастрюли с олениной. Солнце хоть и светило добросовестно, сияя на чистом весеннем небе, но практически не грело, однако, у местных жителей даже тени сомнений не возникало: праздник ждали целый год и отменять его из-за капризов погоды никому в голову не приходило.
Одним из главных составляющих праздника были гонки на оленьих упряжках, где главные призы распределялись между первыми тремя победителями, и борьба на тридцатикилометровой гонке разгорелась нешуточная. Северные олени, не привыкшие к такому скоплению людей, начали нервничать ещё на старте, шарахались, запутывались в упряжи, сбивались с направления. Как и в древние времена, любой праздник у оленеводов до сих пор начинается с обряда приношения огню и продолжается зажигательными плясками и ритмичными песнями, часть из которых теперь звучат на русском языке, что давало возможность русскоязычному населению городка узнать древние обычаи и традиции коренных северян.
Алекс смотрел на соревнующихся, которых изо всех сил поддерживали болельщики, не жалея связок и крики становились ещё громче и восторженнее, когда некоторые из молодых ребят, пересекая линию финиша, первыми обессилено падали за снег. Он с любопытством рассматривал окружавших его людей — привычные и знакомые жители городка смешались с пёстрой толпой обитателей тундры, которые ярко выделялись своими национальными костюмами в сине-красных цветах, поражающих воображение простого обывателя своей красотой и изяществом.
Праздник удался на славу. Гости стали свидетелями древнего обряда тундровиков — приношение в жертву оленя. Большой интерес вызвали соревнования по национальным видам спорта — гонки на оленьих упряжках, борьба, перетягивание палки, стрельба из охотничьего ружья. Весьма зрелищными стали конкурсы и национальной одежды, и лучшей женской оленьей упряжки. В гостевых чумах добродушные хозяйки угощали ароматным чаем, строганиной, малосолом, отварной и копченой олениной, ухой.
К вечеру воздух, казалось, сгустился с приходом вечернего сумрака и, когда все победители уже получили призы и грамоты, долгий день закончился фейерверком. Во времена, когда в этих краях была тундра, только тундра и ничего кроме тундры, ненцы, глядя на вспышки в ночном небе, скорее всего, подумали бы, что это разгневались их боги. Сегодня, когда остался позади Миллениум и весь мир вступил в век мобильной связи, спутниковых антенн, компьютеров и интернета, уже никого не удивишь салютом, однако, для истинного оленевода настоящие звёзды, мерцавшие на бархатно-лиловом небе, были гораздо важнее призрачных и быстро тающих разноцветных звёзд, которые не могли служить ориентирами в пути.
В тот момент, когда небо в очередной раз осветилось россыпью пиротехнических звёзд и маленькие дети, прыгая по снегу, радостно загомонили, Алекс разглядел в толпе смутно знакомый силуэт, мелькнувший между двумя ненцами, одетых в одежду из шкур с дымящимися кружками в руках. В россыпи огней мелькнули чёрные гладкие волосы и серовато-белая кроличья шубка, которая могла принадлежать только одному человеку.
Анна.
Алекс, рванулся вперёд и побежал, не разбирая дороги, стараясь избегать столкновения со стоящими на пути людьми и не упуская из виду маленькую черноволосую голову девушки, мелькавшей между расставленными чумами. В лёгких, не привыкших к такой нагрузке, быстро заканчивался кислород и их жгло нестерпимым огнём, и каждый вдох морозного воздуха не приносил облегчения.
Со всех сторон до него доносились песнопения, гомон людских голосов, детский смех и топот танцоров, исполнявших национальные танцы, под распускающимися на небе огненными цветами фейерверков. Всё перед глазами смешалось в сплошной калейдоскоп ярко-фиолетовых, жёлтых и алых оттенков, в которых лишь одно пульсирующее чёрное пятно приковывало к себе всё внимание, и Алекс бежал дальше, стараясь не обращать внимания на резкую боль в боках и груди.
Наконец, он нагнал девушку, повалил её на снег и придавил всем телом, шумно вдыхая воздух над её затылком. Наконец, чуть отдышавшись, он поднялся и перевернул её на спину, мрачно уставившись в её побелевшее лицо.
— Где, — задыхаясь спросил он, — где моя сестра? Ты что-то знаешь о ней! Говори!
Выражение удивления на лице Анны мгновенно сменилось скучающим видом, и девушка безразлично пожала плечами.
— Я не знаю, я потеряла её, — в раскосых глазах девушки засветился недобрый огонёк.
— Где ты её потеряла? — Алекс поднял девушку и поставил её на ноги, продолжая крепко стискивать её запястья.
— Не знаю где, — Анна снова пожала плечами. — Она отдыхала на побережье Балтийского моря, а потом снова куда-то убежала. Видимо, наскучило ей там… Погуляет и вернётся, что ж ты так переживаешь, Лёшенька?
