Лайя-Элейна вскинула брови в жесте непритворного изумления.
— Ведьма на троне?
— Почему нет? — передернул плечами Ланн. — Ты же говорила, что обладаешь умом и всеми теми прочими достоинствами, которых я, судя по всему, лишен.
Она не уловила иронии в его словах — или решила ее проигнорировать.
— Это так и есть, но… — Черная Вдова вздохнула. — Меня тоже могут отравить. Заколоть ножом в спину. Декапитировать. Кроме того, иногда наступает момент, когда ведьме необходимо отрегулировать потоки силы в своем теле. Это может продолжаться вплоть до месяца, и в это время с нами невозможно взаимодействовать. Мы полностью погружаемся в себя. Да и взгляни на меня, Ланн. — Лайя-Элейна встала, повертелась перед мужчиной, словно демонстрируя новое платье или прическу. — Я не гожусь на роль королевы. Я некрасива.
— И что с того? Какое это имеет значение?
— Для меня — имеет, — горячо возразила она, снова опустившись в кресло. — Пусть Ан'Фаскар представляет кто-то другой. Я предпочту остаться в тени.
Он изучающе смотрел на нее.
— Ты хочешь стать моей тенью?
— Нет. Меня интересуют исключительно ведьмы и наше будущее. Я не собираюсь вмешиваться в прочие дела королевства. — На его лице отразилось недоверие. Помедлив, Лайя-Элейна спросила: — Ты согласен, что нам следует избавиться от экзалторов?
— Мне жаль тебя разочаровывать, но в этом вопросе я поддерживаю позицию Совета. Вы пытаетесь создать высшую касту, над которой не тяготеют человеческие законы. Да что я говорю? Вы уже ее создали. Многие из вас совершили убийство, но никто не понес соответствующего наказания.
Ведьма ядовито усмехнулась. Вот она, эссенция мужской гордости, непоколебимая уверенность в том, что самка не должна стоять выше самца.
— Ты не понимаешь. Мы — жертвы той силы, что курсирует по нашим венам. В момент становления ведьмой мы не можем себя контролировать. Нами овладевает хаос.
— А можно остановить ярость? — парировал Ланн. — Разве людей судят только за преступления, совершенные в трезвом уме?
— Это сторона морали, — возразила она, — но не здравого смысла. Если сжигать каждую ведьму за один-единственный проступок, то Гильдия перестанет существовать.
— Верно. А знаешь почему? Вместе с ведьмами исчезнут и чудовища.
Лайя-Элейна ответила не сразу.
— Так вот какого мира ты желаешь?
Ланн хотел утвердительно кивнуть, когда вспомнил о Летиции. Нельзя сказать, что по ее вине не гибли люди — или ликантропы, если быть точным, — но она не принимала в этом непосредственного участия. Госпожа ди Рейз была ведьмой, которая не умеет колдовать, и ульцескор предпочел бы, чтобы она оставалась такой всегда.
— Шайна убила женщину, будучи ребенком. Ты хочешь ее судить?
— А ты? — глянул на ведьму Ланн. — Ты тоже была ребенком?
Лайя-Элейна широко улыбнулась. Потом, опомнившись, прикрыла ладонью рот, но было уже поздно. Эта самодовольная улыбка рассказала ему о многом: что количество смертей на счету Черной Вдовы было весьма значительным — и каждый раз она находила в этом удовольствие.
— Этот спор может продолжаться бесконечно, — попыталась загладить оплошность ведьма. — У меня не было иного выхода, как принести смерть. А у тебя, Ланн? Ты был разбойником. Или теперь ты решил удариться в праведность? — Он промолчал. — Мы будем убивать еще. Ради тебя и меня. Ради, — Лайя сделала многозначительную паузу, — Летиции ди Рейз. Она тоже ведьма, разве нет? И пусть нас осудит небо.
Черная Вдова поднялась, давая понять, что аудиенция закончена. Ланн последовал ее примеру и молча прошествовал к выходу. Она распахнула перед ним дверь, как гостеприимная хозяйка.
— Сколько тебе нужно времени на сборы?
— Нисколько, — бросил он, задержавшись на пороге.
Лайя посмотрела в окно. Было около трех-четырех часов пополудни, но тучи настолько сгустились за время их разговора, что в комнате воцарился полумрак.
— Тогда оно нужно мне, — улыбнулась она. — Я позову за тобой.
Ланн кивнул и ушел, не прощаясь. Следующие несколько часов он провел в бесполезных раздумьях, ворочаясь на узкой кровати в своей комнате. Анцель оставил ему звание и позволил носить серьги ульцескора и меч с капсулами серебра, но при этом ясно дал понять, что в некогда родных стенах Ланн теперь находится — ни много ни мало — на положении гостя, и он будет жестоко наказан за любые действия, которые мастер сочтет отрицательными. Таким поступком могла стать и прогулка по общему двору в ночное время, и проявленный интерес к ведьмам в виде пары неосторожных взглядов, и даже непринужденный разговор о погоде с одним из бывших товарищей. После истории с Кайном Анцель относился к ульцескору со значительной долей осторожности; может статься, мастер и сам его побаивался, и именно поэтому спешил убрать Ланна с глаз долой. Но положение Совета в Гильдии стало шатким, Анцель не мог открыто выказывать недовольство поведением старшей Вираго. Когда Лайя-Элейна пожелала увидеться с ульцескором, мастер не сумел этому воспрепятствовать.
Хотел ли Ланн стать королем? Он не знал. Ему хотелось верить, что тогда Летиция вернется к нему, но при этом ульцескор сознавал всю бессмысленность подобных надежд. Госпожу ди Рейз не искусить ни золотом, ни властью, ни высоким положением, пусть Летиция и гордилась своей благородной кровью. Лишившись всего, Ланн не подозревал, что ему делать, и только Лайя-Элейна предлагала ему какие-то перспективы взамен утраченных целей.
'Ты станешь королем-воителем. Рядом с тобой будет та, которую ты возжелаешь больше власти и всех сокровищ мира, но ты не сможешь ей обладать'. Ланн скривил губы в горькой усмешке. Это предсказание от начала и до конца было ложью, но день за днем оно все больше приближалось к истине. Возможно, он сам добавил в него чуточку правды, когда увез Летицию ди Рейз из Сильдер Рока, потакая ее желаниям. 'Я должна найти Морвену'. Что ж, она нашла ее, и что теперь? Ланн остался один, с разбитым сердцем, не зная, может ли он рассчитывать на благосклонность госпожи ди Рейз, да и увидит ли ее когда-нибудь? Накануне того дня, когда Летиция приняла решение искать знаний и силы в убежище ковена, он предложил ей обручальные кольца: тонкие и изящные, с причудливыми металлическими завитками, изображающими остролистые цветы с Альвийских островов. Складываясь вместе, они создавали гармоничный узор. Ланн на ее глазах натянул на свой указательный палец кольцо и вложил девушке в руку второе. Летиция его не надела, а сунула в карман. Боль кольнула его в самое сердце, но Ланн не решился требовать объяснений. В кармане или на руке — главное, чтобы кольцо было при ней.
Он мог подчиниться воле Лайи-Элейны и пойти дорогой короля, а мог скитаться по далеким странам, продолжая истреблять чудовищ. Людей он убивать не хотел, одна мысль об этом вызывала неприятие. Таким образом Ланн сопротивлялся навязанному в детстве мнению, что человеческая жизнь ничего не стоит. Некоторые люди, несомненно, заслуживали справедливого суда и смерти, но ему хотелось ценить жизнь.
Размышления Черной Вдовы, поглядывавшей на двор со своего цветущего балкона, были не столь горестными. Она давно научилась управлять своими эмоциями и давать выход только тем, в которых нуждалась в определенный момент. Алия-Аллор ушла из Гильдии. Своим последним распоряжением она отправила Шадрена на поиски Морвены. Они так и не сумели узнать, что произошло в том мертвом лесу, напоенном болезнью: когда у пострадавшего экзалтора немного восстановился слух, у него напрочь отказала память. Или так он утверждал: Анцель не позволил допросить Шадрена со всей суровостью. Лайя-Элейна злилась на себя, что упустила момент, когда Морвена ушла с Ланном. Отпускать кайлеах было невиданной глупостью — живая, необузданная сила, которая могла стать ведьмам незаменимым союзником, теперь утрачена для них навеки. Ходили легенды, что где-то на ледяных просторах стоял темный город, прибежище для тех, кому заказан вход в мир, населенный людьми. Временами у Лайи-Элейны пробуждались опасения, что однажды эти чудовища могут ополчиться против отвергнувшего их общества и под предводительством сильнейших выступить против Ан'Фаскара и свободных городов. В такие моменты она успокаивала себя тем, что у нее в запасе имеется могущество Шайны-Ламех и Эйры-Луны, которые быстро сумеют усмирить немногочисленную горстку мятежников. А если их будет больше? Целая орда монстров во главе с кайлеах, перед которой бессильны даже ружья и хрустальные маски? Да, подумала Черная Вдова, Морвена может стать для них серьезной угрозой, но сейчас она ничего не может с этим поделать. Шадрен не найдет кайлеах: в ледяной пустыне слишком холодно, там слишком много опасностей для человека, чья кровь не была загрязнена колдовством. Скорее всего, он погибнет, не выдержав трудностей путешествия; а может, создания, с которыми ему придется повстречаться, проявят несвойственное им великодушие и сделают экзалтора одним из них. Так или иначе, для него нет обратного пути. Все, кто видел падение Искариота, не смогут о нем рассказать. Оно останется окутанным завесой тайны.
