товарищи мои на прогулках ходят в обнимку с дамами, а мне всегда остается шествовать в гордом одиночестве. Меня это несколько огорчало, поскольку только тогда пришло осознание упущенного времени. С тех пор я терпеливо ждал ту самую, как бы гламурно это не звучало. Именно ждал, так как делать первый шаг не хватало духу.
Наконец Даша пришла. Она переоделась, направилась к выходу из в раздевалки. Тут я её и поймал.
— Даш, привет…
Мне показалось это лучшим, с чего я мог начать.
— Привет, — сухо ответила она.
— Ты это… Извини за вчера… За то… Я этого…
Она не дала мне закончить:
— Чего ты там мямлишь? Скажи как мужик! А если не можешь, то и не пытайся!
С этими словами она ушла.
Я был в шоке. Я был готов к чему угодно: что она меня ударит, скажет: "Ничего страшного", не простит. Но это! Такая выходка была для меня тяжелейшим ударом, ибо я и так испытывал некоторые проблемы в общении с девочками в виде отсутствия способности что-либо внятно сказать в их присутствии.
Я в растерянности повернулся на Александра Васильевича, ожидая его реакции.
— А что ты смотришь? Ну она может в чём-то и права… — с явной иронией промолвил Суворов.
Делать было нечего.
Весь день я был поглощён мыслью о том, как извиниться, думал только об этом.
И вот, в конце учебного дня, я поймал её там же, где и утром. Я несколько раз проговорил про себя свою речь, и едва она поравнялась со мной, как я выпалил:
— Даша, мне очень жаль, за то, что случилось вчера, поэтому прими мои искренние извинения!
Она посмотрела на меня с удивлением, но ответила:
— Ладно, с кем не бывает. До завтра!
Как камень с души свалился. Я поглядел ей вслед, и тут поймал себя на мысли, что она ничего себе такая… Красивая вроде. Умная. Но не суть.
На следующий день у нас была пересадка. Происходила она каждый месяц и заключалась в том, чтобы тех, кто учиться лучше сажать вместе и вперёд, а кто хуже — назад.
Я впервые попал на первую парту, ибо после встречи с графом я почти забыл про тройки и двойки. Не то что бы я испытывал радость, все-таки на пятой парте тоже было круто… Я ждал кто же станет моим соседом по парте.
Наша классная отдавала указания:
— Так дальше. Даша!
— Да?
— Идешь на первую парту к Кузьмину!
Вот счастье привалило! Это же теперь если что, то и списать можно! Да и вообще она клёвая.
Весь день я не упускал любого момента взглянуть на неё. Нет, всё же она красивая… Но тут же я постарался прогнать подобные мысли от греха подальше, дабы не давать лишней надежды. Однако на душе скребло чувство, что я обманываю сам себя.
Когда я с Костей шёл домой после школы, он сказал:
— Слушай, Гриш.
— А?
— Я тут на новенькую пригляделся, знаешь… Она ничего. Очень даже. Надо будет как-нибудь замутить с ней.
Я чуть не упал. Только я разглядел в Даше что-то хорошее, так она сразу же приглянулась Косте! Хотя может он просто хочет дружить?
— Дружить думаешь? — спросил я, надеясь на положительный ответ.
— Ну дружить само собой. Но вообще лучше встречаться. Ты как считаешь?
Я сделал вид, что рад его желанию, но на самом деле понял, что это означает лишь то, что надо быстрее действовать. Но я не располагал той решительностью, которой обладал мой товарищ.
Дома я никак не мог сосредоточиться на домашке, что жутко не нравилось графу.
Наконец он отложил в сторону учебники и тетради, сел напротив меня и сказал:
— Григорий, ты сегодня сам не свой. Никак не можешь собраться. Что тебя беспокоит?
Я начал было убеждать его в том, что всё нормально, но поняв, что это бесполезно рассказал всё.
— Барышня значит нравиться. Хм, — улыбнулся он, — юность она такая. Ты вот что: признайся ей, и чем быстрее, тем лучше.
— Что, прям вот так?
— Да, иначе как она поймёт, что небезразлична тебе?
Он был прав. Я обещал ему так и сделать, хотя был почти уверен, что пользы не будет. Моя тактика прямо отличалась от его: мне казалось, что «чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей».
По окончании выполнения домашки, я сразу позвонил Даше и предложил встретиться. На прогулке я и планировал признаться ей. Александр Васильевич одобрил мою задумку.
Я ждал её возле парка. Сердце моё колотилось как бешенное, виски пульсировали, а дрожь пробирала всё тело. Я несколько раз даже хотел уйти, но Суворов меня останавливал. Наконец я увидел её.
Но она была не одна. Под руку её вёл Костя.
Она увидела меня и помахала рукой, Костя сделал то же самое. Я помахал в ответ.
— Гриш, привет. Если Костя с нами погуляет, ты не против?
— Конечно нет. Так даже веселее будет.
Всю прогулку мы беседовали, но когда она смеялась, то всякий раз смотрела на Костю и прижималась к нему. Они постоянно ходили за руку. В таких условиях весь план мой рушился.
Когда Даша отпросилась, чтобы ответить на телефон, и мы с Костей остались наедине, он сказал:
— Видал? По уши в меня втюрилась! А всего-то: букет цветов да конфеты по акции. Мне кажется, мы подходим друг другу. Как думаешь?
Я вяло улыбнулся. Какое-то непонятное чувство охватило меня. Почему с ним, а не со мной? Чем я хуже? Он умнее? Нет! Сильнее? Ни капли! Но почему он?!
Даша вернулась, прогулка продолжилась. Беседа постепенно переставала быть общей и перерастала в разговор Даши с Костей.
В это время граф подошёл ко мне и сказал:
— Не ревнуй. Всё будет ладно.
В конце прогулки они проводили меня до подъезда. Костя остался ждать Дашу, а она проводила меня. Когда мы были на почтительном расстоянии от моего друга, то она сказала вполголоса:
— А Костя ничего такой. Симпатичный. Ты только ему не говори.
Я обещал. Но скоро она увидит, что я не хуже. Очень скоро.
С той самой прогулки я держал в голове только одну мысль — как понравиться Даше, а также как показать ей, что я даже лучше Кости. Конечно, это было не совсем красиво, ибо Костя был моим товарищем, но если бы я упустил такую возможность, я никогда бы не простил себе этого.
Я жил только этой мыслью. Я не думал ни о
