у меня всё
So won’t you please just
take my hand and take my whole life too?
Я сижу на мосту в Элистель, свесив ноги вниз и держась за перила. Подо мной мерцают миллионы огней, где-то на пляже музыканты играют на причудливых инструментах, и до моих ушей доносится сюрреалистичная музыка ваанти – люди Вэйрина готовятся к празднеству. По словам Сераксы, солнце село не больше часа назад, но из-за ярких фонарей в ветвях огромного дерева кажется, что за пределами Элистель царит непроглядная тьма.
– Мари, как ты себя чувствуешь? – доносится до меня тонкий голос Куинн. Я чуть поворачиваю голову, пожимаю плечами и снова вглядываюсь в окружающую деревню темноту. Слышу глубокий вздох подруги, когда она подходит ближе. Спустя мгновение она опускается рядом со мной и кладёт голову на моё плечо.
– Я рада, что ты пришла, – шепчу я.
Она вздрагивает, и я встречаюсь с ней взглядом. В аквамариновых глазах Куинн отражается страх.
– Господи, – выдыхает она.
Мне требуется с полминуты, чтобы понять, что её испугало. И вдруг я вспоминаю – это то самое место, где она потеряла сознание и чуть не умерла, впав в кому. И наш короткий диалог почти в точности повторяет то, что мы сказали друг другу тогда. Только мы поменялись ролями.
– Нет, Куинн, – жёстко говорю я, – нет, всё не так. Не… Не смотри так на меня, я не собираюсь умирать.
Куинн заметно расслабляется.
– Так… как ты, Мари?
– Хреново, – отвечаю я, качая ногой в такт музыке внизу. – Хреново, Куинн. Вечное погибла.
– Ты уверена? – тихо спрашивает она. – Мы ведь толком не видели, что произошло.
– Она мертва. Я точно знаю. Её больше нет.
– Как ты можешь знать наверняка?
Я молчу. Долго молчу. Не имею ни малейшего понятия, откуда такая уверенность – может быть, дело в прощальных словах Вечного и в том, что она сама знала, что это конец. Но я чувствую, что её нет. Словно какая-то важная часть меня погасла. И несмотря на это… Я чувствую себя более полноценной, чем когда бы то ни было.
– Просто знаю, – отвечаю я наконец. – Куинн, как ты считаешь…
Я снова замолкаю, не уверенная в том, что хочу озвучивать свой вопрос.
– Мари? – Куинн довольно долго ждёт, когда я продолжу, прежде чем заговорить.
– А… Я просто думаю, может быть, с её смертью какая-то часть её способностей… Перешла ко мне? Как думаешь, это возможно?
– Мари, уже все знают, что портал в Элистель открыла ты, – вздыхает подруга. – И, вообще-то… Радж предположил именно это. Что дело в её способностях и в том, что ты вернула Сердце острова Ваану…
– Вернула, – горько говорю я, – вернула для того, чтобы Рурк забрал всё!
– Мы остановим его, – твёрдо говорит Куинн. – Но… Ты не должна замыкаться. Ты не должна… Это… Я понимаю тебя, как никто другой. Когда я была одержима Сердцем…
– Почему это произошло? – тихо спрашиваю я, чувствуя, как по щекам текут слёзы. – Почему… Ведь с тобой всё было относительно объяснимо. Сердце исцелило твою болезнь, заменив этой одержимостью. Но я не…
– Не знаю, Марикета, – Куинн накрывает мою ладонь своей. – Я не знаю. Но ты должна понимать – это можно обуздать. Можно контролировать. Не позволять этому брать над собой власть. Я чувствовала себя так плохо в первые разы, думала, что я злодейка, не контролирующая собственного тела, но всё же оказалась сильнее.
– Наверное, ты права, – уклончиво отвечаю я, не решаясь признаться, что со мной всё было иначе. Когда я ощутила ту вспышку гнева, я не чувствовала себя злодейкой. Я чувствовала себя собой… И я не хотела с этим бороться. Единственное, что меня остановило – это то, что я не хотела, чтобы такой меня видели мои самые близкие люди.
– И одно совершенно точно могу тебе сказать, – мягко улыбается Куинн, – тебе не нужно закрываться и сбегать ото всех на вершину дерева. Не надо прятаться. В конце концов, что бы там ни было, ты была и остаёшься Марикетой, которую мы все знаем и любим.
Я неуверенно возвращаю ей улыбку и киваю, стирая слёзы.
– Да. Хорошо. Ты права, пойдём к остальным.
Куинн тянет меня за собой на пляж.
– Вэйрин сказал, сегодняшний вечер – неотъемлемая часть Ниала’рей, – рассказывает она, когда мы преодолеваем третий или четвёртый пролёт. – Накануне первого дня фестиваля все пары, которые хотят заявить о своей любви, должны прийти к обоюдному согласию в присутствии свидетелей. Считается, что такой союз будет освящён самим Ваану, хотя церемонию, конечно, проводят старейшины племени.
– Интересно, – киваю я, – ты уже успела узнать все детали?
– Ох, – смеётся Куинни, – я всегда интересовалась свадебными традициями разных народов! Это так увлекательно и романтично, хотя у некоторых довольно необычные обряды.
Когда мои ноги утопают в белоснежном песке, я скидываю ставшие ненавистными ботинки и иду прямо к воде. В мягких волнах, ласково целующих мои ступни, отражаются огни ветвей Элистель, и внезапно все мои тревоги отходят куда-то на второй план. И, хотя моё сердце всё ещё разрывается от осознания, что Вечное погибла, я откуда-то знаю, что она продолжает жить во мне. Никогда прежде я не чувствовала это так сильно, как теперь – мы с ней лишь две версии одного и того же человека. У меня есть часть её воспоминаний, как и часть воспоминаний каждой из двух тысяч меня. Не думаю, что психотерапевты знают хоть один случай такого множественного диссоциативного расстройства личности, но теперь, с гибелью Вечного, я остро чувствую себя целой. Единой. Восстановленной.
Я слышу мурчание Снежка позади себя и разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов. Все мои близкие стоят напротив, и я, улыбаясь, делаю шаг к ним. Алистер стоит чуть поодаль, так что я подхожу в первую очередь к нему.
– Как ты себя чувствуешь? – мягко спрашиваю я.
– Так, как может себя чувствовать нечто вроде меня, – вздыхает Ал. – Странно осознавать, что я… искусственный.
– Это не так, – возражаю я. – Ты настоящий, Алистер. Такой же настоящий, как все мы. И пусть Рурк говорит всё, что ему заблагорассудится… Ты гораздо лучше него.
– Несмотря на то, что я создан из его ДНК? – горько усмехается Ал.
– Вопреки этому, – киваю я, – но и благодаря этому тоже. – Он непонимающе вскидывает брови, и я торопливо поясняю: – Ты такой, какой ты есть. Пусть Рурк и задумал тебя, как свою копию, ты взял у него только хорошее.
– Как ты можешь такое говорить? Я предал вас, Марикета.
– Ты просто живой человек, – вздыхаю я. – А человеку свойственно ошибаться.
Он криво усмехается.
– Ладно. Я постараюсь помнить об этом. Спасибо, Марикета.
– Мари права, – вдруг вмешивается Грейс. – И я хочу, чтобы ты знал, Алистер. Я люблю тебя вне зависимости от того, как ты появился на свет, и каким тебя задумывал Рурк.
– Но я не заслуживаю этого, – возражает Алистер, и я переглядываюсь с Мишель, с трудом сдерживая смех. По-моему, Алистер услышал что-то не то. – Я был идиотом, столько натворил, а ты… Погоди… Что ты сейчас сказала?
Грейс скрещивает руки на груди и хмурится.
– Что слышал, то и сказала, – с напускным холодом в голосе произносит она.
– Я… Я люблю тебя, Грейс, – как-то немного удивлённо говорит Алистер.
– Ага, – мне хорошо видно, каких трудов Грейс стоит сохранять это наигранное равнодушие. – Я тут, как бы, в курсе.
– Принцесса, – Джейк подходит ко мне вплотную, отвлекая от жадного созерцания того, как Грейс и Алистер разрубают свой гордиев узел, и касается пальцами моего лица, убирает упавшие на глаза пряди волос – и я моментально забываю, что мы здесь не одни. – Как ты думаешь… Завтра… На этом празднике… Ты и я, мы могли бы…
– Я уж думала, ты и не спросишь, – нарочито раздражённо отвечаю я.
– То есть, ты согласна…
– Тебя это по-прежнему удивляет?
– Да.
– Окей, – я мягко высвобождаюсь из его объятий и припоминаю, что говорила Куинн. В присутствии свидетелей, значит… – Джейкоб Лукас Маккензи, здесь, на глазах наших самых близких друзей, я заявляю о своём намерении завтра же, во время празднества Ниала’рей, стать твоей женой. И я не собираюсь ждать дольше, чем необходимо.
