на меня не держите. Я бы с вами ещё сто лет работал бы. Но…
Он вжал плечи, отвернулся и медленно, как во сне, пошел к верху песчаного откоса и пропал из вида. Расчет мы получили. Символически выпили немного за нашу бывшую хорошую и нужную работу, погрустили немного и разошлись.
И вот сижу я на скамейке в Петергофе, рядом с тем местом, где встретил первую свою любовь, и держусь за голову.
Мне скоро тридцать лет уже. Почти как Иисусу Христу к моменту распятия.
Но он воскрес потом. А я смогу? Подумал. Решил, что точно смогу. Костьми лягу, а будет у меня и семья, и работа, и спокойная, нужная мне, семье и людям в моем городе жизнь и польза от неё. Только бы суметь воскреснуть…
И вот следующие три года я изо всех сил делал себя хорошим, порядочным человеком. С паспортом, хоть и была в нём отметина о лишении свободы, жилось все же полегче. Поступил я на заочное в техникум связи. Через три года мне дали диплом мастера-наладчика коммутационных телефонных систем. Проще говоря, я должен был сидеть на каком-нибудь коммутаторе и следить за исправностью передающих и принимающих блоков, а если что – либо пропаять пробои в схеме, а то и весь блок поменять. Ну, пока я заочно обучался, писал рефераты, решал всякие задачки по физике, механике и конкретно по постоянному электротоку малых значений, сдавал зачеты и экзамены. Самое интересное, что я ведь на самом деле всё это учил по специальной литературе, лично всё писал своей рукой и натурально отвечал по билетам на зачетах и экзаменах. Так что, честный взял диплом. Но три учебных года этих я работал совсем в других сферах и направлениях. Год просидел сторожем на складе посуды для общепита при тресте Главпищеторга. Зарплата там была как раз для нищих. Совпадала вровень с прожиточным минимумом. Но зато работал через сутки. Пустой день проводил в мотоклубе за городом. Летал по набитым чужими колесами ухабам и рытвинам на дурной скорости, причем с большим удовольствием. Кроссы успокаивали меня и добавляли сил и терпения. Риск всегда укрепляет волю и добавляет терпения и бесстрашия. У меня и без мотокросса этого добра хватало, но он добавлял ещё дозу. И она не была лишней. Я продолжал настырно искать себе пару. Желание иметь семью стало просто маниакальным. В мотоклубе я даже женился на двадцатилетней девчонке Галочке, которая училась на экономическом факультете в каком-то институте. Ну, женился – громко сказано, конечно. Не расписывались мы. Просто жили вместе у меня дома. Жили весело, непринужденно, без особых обязательств и избытка страстей. Плохо было только то, что она ни расписываться не хотела, ни ребёнка родить. Потому, что ей не время было пока. Надо было институт закончить и место получить с хорошей зарплатой. Она говорила, что если ей будут платить столько же, сколько мне сейчас, то мы не вытянем ни воспитания ребенка, ни нормального житья, которое не унижало бы её как личность. Ходили мы с ней часто в кино, в Эрмитаж раз двадцать, гуляли по кладбищам, где много могил очень больших знаменитостей и подолгу стояли перед памятниками и стелами. Она считала , что душа умершего всегда находится возле могилы своего тела и её энергия, а также способности частично поглощаются душами тех, кто с добрыми чувствами пришел сюда и думал тепло и светло об ушедшем в иной мир. Я не спорил. Девочка была слишком молода и жизнь её ещё не трогала, не кусалась. Галочка была просто доверху напичкана всякими похожими поверьями и гипотезами, верила в потусторонние силы, искренне боялась козней дьявола и считала, что это пришествие на Землю у неё уже восьмое. Мы разбежались с ней после того, как она получила диплом и по распределению уехала в Ростов-на-Дону. Меня она не позвала с собой. Да я бы и не поехал.
Со склада посуды я после её отъезда ушел. Надоело полное безделье. То хоть девочка разбавляла мою сторожевую грусть-тоску. А теперь некому стало. Искал месяца три, куда бы приткнуться, чтобы не сдуреть от тупого сидения как на посудном складе. Но по специальности, которая еще не была подтверждена дипломом, устроиться не вышло. В Ленинграде все семь АТС были забиты спецами, которые торчали на одном месте по десять лет, а кто и по двадцать. И у всех были какие-нибудь дипломы. А диплом, он ещё шибче паспорта. Он подчеркивает твой статус, повышенный знаниями и общей эрудицией. Её, эрудицию, учебные заведения отсыпали студентам вёдрами, а некоторым – бочками. Девать некуда было эту универсальную эрудицию.
Я подумал и не стал больше бегать по городу, а снова пошел на склад посуды. Меня там встретили как родного, потому что пока я сторожил, со склада не пропала даже пустая коробка от тарелок. И не разбилось ничего. А, главное, не украли даже граненый стакан. Там я как родной, с той же прежней удачей, отсидел ещё два года. И наконец получил свой заветный диплом в техникуме связи. Вор, хоть и бывший, с дипломом среднего специального образования, это было фантастическое событие. Насколько я помню, среди нашей братвы таких извращенцев не было. Пришлось опять уходить из сторожей. Диплом обязывал перескочить на уровень повыше.
Я со своим серьёзным документом, обозначающим мою специальную образованность, сунулся в проектный институт «Ленводхозпроект». Там придумывали сооружения для регулировки уровня рек, каналов и озёр. В отделе кадров покрутили мой диплом перед носом человек пять. После чего начальник отдела дал мне место слесаря в опытной лаборатории, где правильность проектов проверяли на макетах. Здесь я точил всякие мелкие детали из латуни, меди и алюминия. И просидел я в проектном до шестьдесят седьмого года. Но не просто просидел, а ещё и женился вполне официально, с росписью в ЗАГСе и свидетельством о браке с лаборанткой Валей Жигановой. Мы стали жить у неё в отдельной двухкомнатной квартире в доме рядом с Невским проспектом. Хорошая была женщина тридцати лет. Разведенная. Муж к другой у неё сбежал. Я-то сгоряча и забыл поинтересоваться, чего сбежал мужик-то. А потом выяснилось. Ребенка она тоже не хотела. Любила хорошие компании, марочное вино, играла на гитаре и, самое ужасное, была полностью погружена в творчество. Она делала из красной глины, которую покупала на керамическом заводе, фигурки ангелов-хранителей. Она когда-то по случаю в букинистическом магазине купила журнал французский, целиком посвященный этим самым ангелам. Каждый ангел был хранителем судеб не всех поголовно, а только
