— Что это значит? Откуда здесь эти скелеты? Это экипаж корабля? Экипаж «Елены Прекрасной»?
— Объяснять некогда. Надо бежать.
— Подожди… Я не могу так уйти…
— Выгляни наружу и сам все увидишь.
Археолог помчался назад к выходу. Выскочил на Площадку. Внизу волновалась зелень острова. И по ней то там, то здесь бежали дорожки мелкой ряби.
— Это стражи спешат к нам, — пояснила Имма, подлетая на своем антиграве. — У тебя есть кресло?
— Есть… — механически отвечал Платон.
— Седлай его, и летим. И да поможет нам прилив!
Атлантида вскочил в кресло. В последнюю секунду догадался прихватить резак. Когда они поднялись в воздух, вслед им ударили с разных мест лазерные лучи. Однако стражи оказались плохими стрелками. Ни один выстрел не задел ни Имму, ни Платона. О том, чтобы преследовать беглецов, стражи не могли и думать: их кресла с трудом отрывались от поверхности, в то время как кресла Иммы и Атлантиды летели птицами.
Тем временем Имма, не обращая внимания на пальбу, нажала кнопку сервисного браслета:
— Крто! — выкрикнула она. — Беги!
И тут же отключила связь.
Они стали снижаться. Зарядов кресла надолго не хватит. Но далеко лететь и не было нужды: на маленьком островке Платона ждал глайдер. Почему-то археолог надеялся, что стражи не догадаются сюда заглянуть. Им повезло: глайдер был на месте. И Дерпфельд по-прежнему его охранял.
Все трое заскочили в машину, и глайдер взмыл в небо.
— Вы можете укрыться на базе Брегена, — предложила Имма. — А я должна найти Крто. — Она замолчала и посмотрела на археолога. — Но я сомневаюсь, что вас пропустят на базу. Слокс понимает, чем рискует. Да, уже поздно… — Имма вздохнула и указала на пять или шесть синих глайдеров, летящих встречным курсом. — Нас не пропустят…
— Что произошло! Черт возьми! — Закричал Дерпфельд. — Кто-нибудь может мне объяснить.
— Нам нужно убежище, — бормотала Имма. — А я должна найти Крто. Да, решено… Я укрою вас на черной скале… Но сначала вы должны оторваться от погони. И выжать из этой посудины максимум…
— Посудина? — обиделся Дерпфельд. — Это новейшая модель. А ваши толстопузые красавцы устарели в прошлом тысячелетии.
Вышло, однако, что годились — на свою службу безопасности Император не скупился. Глайдеры преследовали беглецов, и если отставали, то очень медленно.
— Он черпают энергию из Океана, — сказала Имма. — Это наши специальные модернизаторы… Я слышала… — добавила она.
Дерпфельд стиснул зубы и скомандовал управляющему компу:
— Подъем…
Океан сразу исчез. Осталось только небо. Перегрузок не чувствовалось — работали компенсаторы, зато возникло легкое головокружение, пьяное ощущение нереальности и желание отстегнуть ремни и шагнуть…
Потом все вернулось — тяжесть и Океан внизу — разом.
Только глайдеры исчезли.
— Они запеленгуют нас, — предрек Атлантида.
— Нет… там, где я вас спрячу, — никогда.
Имма рассмеялась совершенно по-человечески.
Глайдер подлетал к черной скале, торчащей из Океана острым зубом. Волны обтекали утес, будто был он нереальностью, призраком: нигде ни намека на белую кипень прибоя. Глайдер стал спускаться. В черной скале вдруг возник черный проем. У вырубленного в камне входа сидели четыре неподвижных изваяния, по два с каждой стороны. И над входом распростерла крылья огромная птица, чем-то похожая на орла. Когда-то позолота украшала ее крылья. Теперь от золота осталось несколько крупиц. Люди спрыгнули на узкую площадку перед храмом, Имма вылетела в своем кресле, а глайдер помчался дальше на автопилоте. Через сотню километров он, взорвавшись, рухнет в воду над самой глубокой океанской впадиной. Имма надеялась, что их преследователи поверят в гибель беглецов. Хотя бы в первый момент.
Жаль машину. О потере придется еще составлять отчет для полиции Райского уголка и долго обосновывать, почему машиной надо было пожертвовать. Если, конечно, сержант Дерпфельд останется в живых.
— Разве они не могли проследить за нашей высадкой? — недоверчиво спросил Платон.
— Черная скала — обиталище древних божеств, — заявила Имма. — Поэтому я и просила подвести глайдер как можно ближе. Поверхность скалы и зона в радиусе сотни метров не сканируется. А теперь идемте. Два дня нам придется пересидеть здесь.
Они вошли в галерею. Сразу стало темно. Свет из двери за их спиной не попадал внутрь — его как будто отсекало невидимое зеркало. Лучи фонарика выхватывали стоящих вдоль стен каменных гигантов. Они упирались головами в потолок. Круглые головы, широкие плечи, узкие бедра. Бесстрастные лица, похожие одновременно на человеческие и на эгейские, огромные выпуклые глаза. В лучах фонарика полированный черный камень блестел, и, казалось, глаза каменных стражей смотрят на непрошеных гостей вопросительно и строго.
Беглецы прошли несколько шагов и уперлись в ровную стену. Дальше пути не было.
— Это и есть твое убежище? — насмешливо спросил профессор Рассольников. — Не очень-то просторное.
Имма не ответила. Она пошарила рукой по стене. И что-то сделала — то ли нажала невидимую пластину, то ли что-то повернула. Что именно — Платон не понял. Но медленно поехала вверх массивная плита, и за нею открылась узкая галерея. Луч фонарика, метнувшись, потерялся в ее глубине.
— Идем! — кратко воскликнула Имма и первой влетела на своем кресле в галерею.
— Это ловушка! — сказал Дерпфельд. — Девица нас заманивает.
— Спроси, что он видел! — Имма вернулась и толкнула археолога в бок. — Ну, там, на скале, на острове… что ты видел…
— Скелеты… скелеты людей… Целое кладбище… И у первого черепа, который я осмелился взять в руки, была здоровенная дыра во лбу.
— Откуда там люди?.. Это… — Дерпфельд не договорил.
— Экипаж, — сказала Имма и медленно полетела по галерее.
Платон шагнул вслед за ней. Дерпфельд, поколебавшись, тоже. Дверь за их спиной закрылась. Они двинулись за Иммой. В свете фонариков сверкал отполированный черный камень с красными и зелеными прожилками. Стены были идеально ровными, а свод образовывал волну: то поднимался, то опускался, выписывая в местах встречи со стеной идеальные полукружья.
— Мы попались в ловушку, как крысы… — прошептал сержант.
«О да…» — мысленно поддакнул Платон. Что заставило археолога поверить Имме? Что? Ее льстивые слова, будто бы он, Платон, хороший парень, в отличие от Кормана? Или смесь отчаяния и ненависти в ее глазах там, в таверне?
Они шли и шли по коридору. И вдруг луч фонарика выхватил чье-то лицо — черное, неподвижное, с застывшей улыбкой на губах. Лицо не эгейца, но и не человека. От неожиданности археолог чуть не закричал.
