Население больших и малых островов состоит из производителей и хищников. Первые не покладая рук работают на земле, объединяясь вокруг европейцев, которые вместе с цивилизацией несут им благосостояние; вторые (их большинство) — кочевники, бандиты, морские пираты, завладевающие львиной долей добытого тяжелым трудом.
Нет ни одного уголка в здешних краях, ни одного рифа, ни одной лагуны, где не скрывались бы морские стервятники, после набега которых от процветающего селения остается лишь груда мусора. Нападение, грабеж, пожар, убийство — так, с незначительными вариациями, представляют себе пираты свои общественные права.
Что касается их действий на море, то читатель мог познакомиться с ними в прошлых главах. Подобные набеги — увы! — нередки. Несмотря на усиленные действия правительства европейских государств и на старания местных властей, пиратство в Индийском океане[190] процветает и в наше время. Оно словно проказа, от которой нет спасения. Сможет ли кто-нибудь приостановить разбой? Найдется ли могучая рука, чтобы задавить эту проклятую стоголовую гидру? Воцарятся ли мир и покой? Смогут ли, наконец, жить без страха мирные труженики?
То, что было до сих пор не под силу целым правительствам, почти удалось одному человеку на Борнео. Это ставший раджей Саравака и заставивший пошатнуться трон самого султана Джеймс Брук. Ах, что это за человек!
Отпрыск семьи баронета Вайнера, который при Карле II был лордом-мэром Лондона, Джеймс Брук родился в 1803 году, воевал в Индии, отличился в бою и был тяжело ранен. Здоровье не позволило ему остаться в строю, он покинул армию и отправился в Калькутту, чтобы сменить обстановку и уйти от мрачной реальности Старого Света. За время путешествия по Малайскому архипелагу в голове Брука созрел план, сделавший его знаменитым. Упразднить работорговлю, положить конец пиратству, принести туземцам цивилизацию — такова триединая цель. Если и был человек, способный реализовать ее, то это Джеймс Брук. Хладнокровный, расчетливый, отнюдь не романтик, как можно было бы подумать, приняв во внимание удивительный план, бывший офицер индийской армии нашел в Борнео землю обетованную.
Вскоре Бруку смертельно надоели бесконечные препоны правительства. К счастью, он обладал огромным состоянием. Как человек трезвый и благоразумный, Джеймс на собственные средства снарядил шхуну под названием «Роялист» и на протяжении двух лет плавал по морям и океанам, готовя свой экипаж к любым случайностям, могущим встретиться во время беспощадной борьбы.
В 1838 году Брук прибыл в Саравак, где и нашел раджу Муда-Хасима плененным восставшим народом. Английский путешественник великодушно оказал монарху помощь, благодаря его мудрым советам и успешным действиям мир и спокойствие воцарились в стране через полтора года. Тогда-то Брук и объявил всем разбойникам войну, войну, превратившую обыкновенного человека в легенду.
Он бороздил океан и, обходя берега Борнео, нападал внезапно и дерзко там, где, как считалось испокон веков, суда не могут пришвартоваться. Прикинувшись мирным торговым судном, Брук привлекал к себе внимание пиратов, позволял им подойти как можно ближе и наносил сокрушительный удар, доставляя разбойникам немалые хлопоты. А то еще симулировал серьезную аварию, делая вид, что не в состоянии сдвинуться с места. Пираты охотно поддавались на эту уловку, полагая, что судно, потерпевшее аварию, станет для них легкой добычей. Однако, как только они приближались, «Роялист» внезапно оживал и давал сокрушительный отпор, безжалостно уничтожая противника.
Слава непобедимого Брука росла день ото дня, и вскоре флаг «Роялиста» нагонял на пиратов такой ужас, какого, пожалуй, никогда не испытывали их собственные жертвы. Наконец-то на острове воцарилась нормальная жизнь. Раджа Муда-Хасим воздал своему спасителю высокие почести, отдав во владение Саравак и его окрестности и сделав англичанина раджей.
Победитель пиратов, признанный не только султаном, но и английским правительством, вступил во владение страной в 1841 году; его управление было не менее блестящим, чем морские победы. Столь же неподкупный, сколь и энергичный, Брук скоро добился небывалого процветания своей страны. С 1841 по 1851 год — за десять лет! — население Саравака выросло с одной тысячи пятисот до десяти тысяч человек.
Рассказы о необыкновенных подвигах и деяниях Брука дошли до самых отдаленных и глухих уголков этого края. Еще и сегодня даяки вспоминают раджу Саравака как освободителя, как человека, уравнявшего их в правах с малайцами, чьими рабами они были до тех пор, пока не появился в этих землях неустрашимый англичанин.
Имя Брука нагоняло страх на морских бандитов и служило защитой индо-малайскому острову. Торговец мог спокойно вести свое дело; моряк не боялся, что судно его вот-вот потопят разбойники; рабочий трудился на сурьмяных, золотых, алмазных копях; крестьянин получил в аренду землю и не боялся за завтрашний день, как раньше. Помимо сказанного, английскому радже удалось также решить, казалось бы неразрешимую, проблему налогов. Так, оброк с крестьянского хозяйства уменьшили в несколько раз, а рабочих и вовсе освободили от оброков.
Совершенно естественно, что процветание, явившееся результатом мудрой политики, породило массу завистников. Ревнители порядка, травившие австралийцев охотничьими псами и отнимавшие у китайцев опиум с помощью пушек, обвиняли европейца во всех смертных грехах, а больше всего в жестокости во время борьбы с морскими пиратами.
Брук отправился в Англию и без труда снял с себя нелепые обвинения, а затем вернулся на Борнео, где и прожил до 1856 года. После известия о поражении английской эскадры в Китае в Сараваке разразился бунт, и Брук, благодетель здешних мест, вынужден был бежать. Власть перешла к племяннику Муды-Хасима, султану Борнео.
По возвращении в Англию, пораженный лихорадкой, парализованный и без средств к существованию, Брук умер бы в нищете, если бы не его почитатели, собравшие множество подписей и накопившие сумму, позволяющую восстановить утерянное состояние.
Брук умер в 1868 году в Девоне. Он метеором пронесся по небосклону истории, доказав, как, в сущности, просто привить цивилизацию на огромных территориях, до тех пор считавшихся недоступными лучам прогресса. Его дело?.. Увы! Никто не подхватил факел из слабеющей руки умирающего. Флаг английского раджи, защитника угнетенных, не развевается больше над морем.
С 1869 по 1880 год, то есть в то самое время, когда происходят события, о которых в нашем повествовании идет речь, набеги пиратов возобновились с новой силой. Но вот что странно, малайцы, до сих пор недисциплинированные, стихийные разбойники, не ведавшие иного закона, кроме собственного каприза, стали организованнее. Можно было подумать, что у них появился руководитель. Теперь пираты имели точные сведения о том, где и когда появится тот или иной торговый корабль, пройдет наземный или речной транспорт с золотом и алмазами. Это не могло быть случайностью.
