Теперь я увидел холодную тонкую туго натянутую проволоку впереди... и позади. Это была классическая ситуация, часто возникающая в полете: достаточно проигнорировать какую-нибудь мелочь и она разрастется до размеров раковой опухоли. Я проигнорировал чертов стартер и позволил ему разлететься на части – но забыл, что он может не полностью разлететься на куски. Какая-то его часть продолжает вращаться, царапает кожух двигателя, поднимает температуру и плавит провода магнето. Через несколько минут они превратятся в струйки горячего металла. Затем все перекинется на второе магнето... Оно уже должно быть повреждено и тогда будет невозможно остановить сам двигатель.
Проигнорируйте рак и он проест в вас дыру; забудьте про заклинивший стартер и он медленно выведет из строя весь двигатель. Достаточно одной или двух унций расплавленного металла, вышедших из-под вашего контроля всего лишь в нескольких футах от вас – и не будет никакой возможности остановить двигатель здесь, на высоте 8000 футов.
– Я собираюсь выключить мотор, – объявил я.
– Тогда нам придется вернуться назад, – сказал Луис.
Я взглянул на него.
– Мы еще можем достичь цели. Мы не станем возвращаться на Ямайку на одном моторе... но сможем долететь до Пуэрто-Рико. Это меньше двухсот миль от...
Он спокойно сказал:
– Мы не должны атаковать.
– Я думал, – сказал я, – что вы полетели со мной именно для того, чтобы убедиться, что я не поверну назад. Чтобы быть уверенным, что я именно тот, кем мог бы гордиться Клаузевиц.
– Тогда вы неправильно меня поняли, друг мой. Одно дело, что революция не может потерпеть фиаско. Прилететь туда на старом бомбардировщике и сбросить кирпичи уже само по себе достаточно плохо, но доковылять туда на одном двигателе и в результате промахнуться... Может ли будущий президент использовать столь слабое оружие? Хименес никогда не переживет такого позора. Лучше уж не начинать, чем провалиться таким смехотворным образом.
– Я не собираюсь проваливаться.
Двигатель чихнул. Все правильно, перегрев ощущался уже и на втором магнето.
Я снова повернул на нужный курс. Луис сказал:
– Вы поняли? Нам лучше вернуться назад.
– Если я выключу двигатель до того, как он выйдет из строя, то он остынет. Тогда позднее я смогу запустить его ненадолго, – прежде чем он снова начнет перегреваться, пройдет некоторое время. И мы сможем атаковать на двух моторах.
– Вы в этом уверены?
– Нет, я всего лишь летчик. Но если я не смогу снова запустить мотор, тогда мы вновь рассмотрим сложившуюся ситуацию. И все равно доберемся до Пуэрто-Рико на одном моторе.
– Вы в самом деле хотите атаковать любой ценой?
– А вы еще не поняли?
Поскольку больше он ничего не добавил, я перевел самолет в пологий спуск, чтобы сохранить скорость, сдвинул рукоятки дроссельных заслонок назад, чтобы уменьшить вибрации, нажал кнопку выключения правого мотора и вернул рукоятки обратно.
Когда лопасти пропеллера наткнулись на сопротивление встречного потока воздуха, их вращение постепенно замедлилось и пропеллер остановился. Я немного повернул руль направления, чтобы сбалансировать неравномерную тягу от левого двигателя, и на высоте 7000 футов снова выровнял самолет; теперь он летел немного боком и задрав нос, скорость упала до 150 миль в час, но мы по-прежнему летели точно на восток.
Проделав все необходимое, чтобы установить новый режим полета, я сказал:
– Так вот почему вы убили Диего!
Он посмотрел на меня, пошевелил губами, но забыл выключить свой транзисторный приемник. Потом вспомнил.
– Почему вы так думаете? Он был сыном моего старого друга Хименеса.
– Именно это меня и беспокоило – особенно после той свалки, что произошла вчера вечером возле самолета. Все это выглядело как секретное задание генералов: пара убогих людишек была послана, чтобы порезать шины. Отнюдь не квалифицированный наемный убийца. И у вас всегда были для этого самые благоприятные возможности: вы провели с Диего весь вечер по дороге в аэропорт. И вы были родом из республики – потому знали лучше любого другого, что такое змеиный пистолет. Вы могли привезти такой пистолет на Ямайку – вам могло прийти в голову, что здесь также немало змей. Но я никак не мог понять, зачем вам понадобилось его убивать.
Он подождал, чтобы убедиться, что я закончил, а потом спросил:
– Ну, теперь вы понимаете?
– Вы мне только что сказали: революция не может позволить себе потерпеть фиаско. Полети в этот рейд Диего, это стало бы самым крупным поражением года. Он либо разбился бы на взлете, либо промахнулся, либо врезался бы в землю в конце полета – в любом случае ничего бы не вышло. С вашим опытом по подготовке экипажей самолетов, вы должны были понимать, что он не подходит для такого задания. Но теперь он стал жертвой и все считают генералов тупыми убийцами.
– А задание выполняет настоящий профессионал, верно?
Я быстро взглянул на него, но потом понял, что он прав.
– Вы хладнокровный подонок, Луис.
В слабом свете приборов я смог увидеть, как его лицо скривилось, словно от боли. Потом он медленно кивнул.
– Возможно... возможно, я вынужден быть таким, чтобы выполнить это задание. Да... он был повесой, но готов был умереть за дело своего отца. И вероятнее всего, во время этого рейда он бы и погиб, причем погиб глупо. Это вполне возможно. Я только немного лучше все организовал.
– И это... вас не беспокоит?
– Что все выйдет наружу? Думаю, это маловероятно, друг мой.
– Я не совсем это имею в виду.
– Вам самому приходилось убивать людей?
– Да, но... – я сделал паузу, собираясь сказать: "Только ради правого дела", но понял, что это единственная причина, которую называют все, кто убивает.
– И наверное, вы делали это с большого расстояния из самолета, и ваши товарищи вас приветствовали. Тогда, наверное, это было значительно легче.
Немного погодя я спросил:
– А Уитмор знает?
– Да, мне пришлось сказать ему. Он знает, что у меня есть змеиный пистолет. Но ему я сочинил историю о том, что мы поссорились из-за девушки. Он не должен был понять истинную причину.
– А Джи Би?
– Нет. – Он взглянул на меня. – Вы ей скажете?
Я пожал плечами.
– Сомневаюсь, что зайдет разговор на эту тему.
Он продолжал смотреть на меня.
– А вы, мой друг?
– И все еще кинозвезда кусает собаку, не так ли? А кто будет меня слушать? Но Хуаните я не скажу, если вы это имеете в виду. Это ваша проблема.
Некоторое время спустя он тихо сказал:
– Да, именно это я имел в виду. Она должна считать, что ее брат тогда... – Но не закончил фразу.
С левым мотором, изо всех сил надрывающим свое сердце, мы продолжали немного боком лететь в ночи.
