В это время новые гости поздравили Макса и Джессику, которая уже суетилась о дополнительных приборах на стол. Вскоре они все расселись и продолжили праздник. Через некоторое время после этого в дверь снова постучали, и Макс пошел открывать. На пороге стояла Кира Соболева. Увидев её, парень слегка растерялся, но она избавила его от дилеммы и заговорила первая:
— Я ищу отца, — объяснила она свой визит и прошла в дом. Взгляд девушки тут же нашел Соболева. Она поздоровалась с присутствующими и обратилась к нему: — Папа, мне нужно поговорить с тобой.
Поднявшись из-за стола, мужчина подошел к дочери. Он приобнял её за талию и проводил к дивану, на котором сидели Феликс и Макс.
— Побудем еще немного, дорогая! — сказал он и предложил ей присесть. — Мы поговорим позже, а сейчас ты можешь провести время в хорошей компании.
Кира нехотя опустилась на диван между парнями.
— Макс, — обратился к нему ректор. — Надеюсь, ты поухаживаешь за девушкой?
Парень нерешительно поднялся. Играющий на полу Ал поднял на него глаза и подмигнул.
— Да, ко…
— Нет! — сказала Кира, потянув его обратно за рукав рубашки. — Это не обязательно!
— Я просто принесу тебе чай или кофе, ладно? — предложил Макс и она кивнула.
— Чай, пожалуйста, — озвучила девушка. — Без сахара.
Когда макс ушел выполнять заказ, Феликс решил немного развлечь однокурсницу разговором. И, так как обычно он говорил, что думал, а сейчас он думал об Эмме, то Кира услышала следующее:
— Ты прямо как Эмма, — начал он. — Она тоже не пьет с сахаром по вечерам.
— Много сахара — вредно, Штандаль! — ответила Кира. — Видимо, девушка твоего друга это понимает.
— Подожди, — не понял он. — Ты сейчас о ком?
— О Керн, конечно. Ты же с нею меня сравнил?
— Нет, то есть да, с ней. Но я не о том. О каком друге ты говоришь?
Кира посмотрела на него как на дурочка. Не хватало только крутящего движения указательного пальца у виска, но ему казалось, что он почти видит, как она это делает. Он ждал ответ.
— О Сваровском, о ком же еще? — она облокотилась о спинку дивана. — Вся академия жужжит по поводу их романа.
К удивлению девушки Феликс рассмеялся.
— И, с каких пор ты стала слушать дворовые сплетни?
— О чем ты?
— Макс! — позвал парень друга.
Сам он давно уже перестал сомневаться, но разубедить еще одного человека в том, чья это девушка, было приятно.
— Сейчас, — отозвался тот.
Смахнув назад упавшую на глаза челку, он достал было сахарницу, но тут же убрал её на место. Потом он подошел к дивану с чашкой в руке.
— У тебя с Эммой роман! — сказал Феликс, напуская на себя как можно больше серьезности.
Фраза «попала в лоб» и он усмехнулся выражению его лица: «что серьезно, Феликс? Опять?», загоревшемся на лице Макса мигающей кнопкой.
— Это не я сказал, — пояснил он и указал на Киру. — А она.
— Феликс, — Макс сел на диван, передавая девушке чай. — Может быть, хватит уже? Одно и то же каждый раз… Пора бы уже успокоиться и поверить, что мы с Эммой — друзья, не более, а теперь еще и родственники. И вообще, мне нра… — тут, взгляд девушки заставил его сменить направление, — мне не нравится, что ты продолжаешь доставать меня этим!
— Ревность — неблагодарное чувство, Штандаль! — сказала Кира, отхлебнув чаю.
— А тебе-то, откуда знать? — фыркнул парень. — Ты, похоже, совсем не ревнуешь Альгадо к Кэтрин Мидл!
— А почему я должна его ревновать? — поинтересовалась Кира, поднося чашку к губам.
— Ревность и любовь — не разделимы!
В следующий миг его окатило брызгами. Откашлявшись, Кира поблагодарила Макса за платок, который так и не достался Феликсу.
— Любовь? — переспросила она в изумлении. — Ты считаешь, что я влюблена в Демиена?
Кивок Феликса и она закатила глаза.
— Ты что, совсем уже того? — воображаемый палец у его виска обрел материальность движения. — Вот скажи мне: ты любишь Морису?
— А причем тут моя сестра?
— Просто ответь!
— Да!
— А ты её ревнуешь?
— Ревную? Нет, она же моя сестра! — ответил он. — К чему ты это все?
— К тому, Штандаль, что раз уж мы тут мифы развеиваем, то на тебе еще один разгром: Я не влюблена в Демиена, а он не влюблен в меня: мы дружим с самого детства — он для меня как брат. Это не та любовь, которая может вызвать ревность! Ясно?
Глаза Феликса обвели гостиную, и следом за ним Кира обнаружила, что все собравшиеся смотрят на них с интересом.
— Кто следующий? — спросил Эмиль, заметив её напряжение. — Я вот, к примеру, все еще сплю с плюшевым медвежонком.
Теперь все смотрели на него и Кира облегченно вздохнула.
— А что? — он скрестил руки на груди. — Это тяготило меня: попытки прятать его от соседей по комнате, страх разоблачения, самоанализ психологического застоя, страх расставания… А теперь, я признался, и вроде как свободен! Кари, — обратился он к малышке. — Ты любишь плюшевых медведей?
— Нет! — уверенно ответила она, протягивая ему ежика. — У меня есть живой Мармеладка!
Пока все смеялись над Радугой, Кира спросила Макса:
— Она что, назвала ежика Мармеладкой?
— Да, — так же тихо ответил он, улыбаясь.
— Как конфету?
Макс рассмеялся. Он посмотрел в её глаза: зеленые с серой паутинкой, длинные ресницы, касающиеся тонких бровей, и этот блеск во взгляде.
— А вы с Эммой и правда, очень похожи! — заметил он.
— Чем же?
— Да многим! — ответил он, разворачиваясь к ней всем корпусом. — Вы обе любите лошадей. Хорошо разбираетесь в физике, — перечислял Макс. — У вас обоих приятный голос и красивые выразительные глаза. Вы даже одним и тем же вещам удивляетесь одинаково.
— Прости, что?
— Я говорю, вы удивляетесь одинаково.
— Да нет же, что там про глаза? — уголки губ дернулись в неуловимой улыбке. — Ты считаешь, что у меня красивые глаза?
— И не только, — ответил Макс, немного смутившись. — Хочешь еще чаю?
— Да, пожалуй, с мармеладкой!
— Пре непременно! — весело заверил он.
Передав ему в руки чашку, девушка проследила, как Макс подошел к зоне кухни и включил чайник.
— Наверное, он — хороший друг, — сказала Кира, обращаясь к Феликсу.
— Лучше нет! — ответил он. — А я знаю многих.
— Для каждого свой друг — лучший!
Феликс взглянул на неё и сказал с усмешкой:
— Но со своим-то ты разругалась! — заметил он. — Поняла, наконец, что он — полное дерьмо!
Кира вздрогнула и резко обернулась к нему. Макс тоже обернулся и увидел, как девушка вскочила на ноги.
— Знаешь, Штандаль! — зло бросила она. — Не тебе судить о людях, которых не знаешь! И, более того, не тебе указывать мне на недостатки моих же с кем-либо отношений! Понял?
