сам.
— Решение уже принято?
— Полагаю, что да.
— Жаль, я привык к этому миру…
— Ничего, есть тысячи иных проектов, сэнмиры не останутся без дела.
— А как же крысы?
— Что крысы? Крысы предатели. Введен специальный код в их ДНК, и они вымрут…
— Как динозавры?
— Почему динозавры. Также когда-то поступили с медведями. Это был жестокий род, а жестокость противоречит нашему пониманию эволюции и гуманного развития. Ларсон — последний представитель рода, уцелевший только по роковому стечению обстоятельств.
— Евгеника какая-то… Искусственная селекция вида. Это противоречит естественному отбору природы.
— Все это лишь эволюция, Джон. Сэнмиры — необычные люди, но тоже люди. Мы творцы, нам многое подвластно, но кому много дано, с того много и спросится. И тут не обойтись без селекции. Интеллект и этика — ключевые качества, если какой-то ген дает сбой — уничтожению подвергается целый вид. Это природа вещей.
— Я против таких теорий…
— А ты здесь и ни при чем, дорогой друг, никто же не просит тебя взять ответственность на себя за такие решения. Ты не всесилен.
— Это не гуманно.
— Это не нам решать, мы с тобой — лишь солдаты на войне, на войне за лучшее в и людях, и в сэнмирах. À Laguerre comme à laguerre, мой друг. На войне, как на войне…
Глава 5. Медведь.
В одиноком двухэтажном домике на окраине Филлерта горел свет. Все окна его были плотно занавешены, ставни наглухо прикрыты, но свет все же пробивался через узкие щели. Глухой морозной ночью к дому спешили крысы. Глава их рода, невысокого роста тщедушный сухой старик с лысым черепом и маленькими острыми ушками склонился в земном поклоне.
— Мой господин! Я принес тебе добрую весть! Мои люди денно и нощно следили за указанной тобой семьей, и вот, мы узнали, что тот, кого ты ищешь — новый хранитель — это тот самый маленький лисенок!
Смолл глубоко затянулся и выпустил облако смрадного дыма. Он молчал. Видно было, что он погрузился в глубокие размышления. Пауза сильно затянулась, но вдруг он прервал молчание.
— Я думал об этом, не зря именно он выследил нас, тогда я послал ищейку, спрута, — сказал Смолл, наконец, — Теперь, когда мои догадки подтвердились, мы начнем действовать. Ты хорошо послужил мне, Реткенс! Награда твоя в грядущем мире будет велика.
— О, господин мой, служить тебе — и есть моя награда! О большем я и мечтать не смею, — подобострастно пропищал крыс.
— А как же их медиум? Удалось что-то сделать?
— Ах, мой господин, прости недостойного раба своего! Мы подготовили прекрасную ловушку, но орлы спасли их всех…
— От девчонки-медиума надо избавиться во что бы то ни стало, она очень сильна и может помешать моим планам, а вот лисенка я запрещаю трогать и пальцем. Только он сможет достать Камень для меня. Что тебе еще известно?
— Леон Харт! В новогоднюю ночь он пришел к ним! Он и его орлы перенесли лис в неизвестном направлении, но к счастью, с ними был человеческий детеныш, школьная подружка лисенка. София Саливан. Харт сам повез ее домой в Сноутон. Она может быть вам полезна, господин? Мы выследили ее, она живет в том же самом доме на Эпл-блум…
— Да, следи за ней, кто знает, может быть, ее жизнь еще пригодится нам. А сейчас, ты можешь идти, и не забывай о том, что я сказал тебе.
Реткенс склонился в земном поклоне и удалился, шаркающей походкой пятясь назад.
Крысы сыграли свою роль, Смолл и Ларсон узнали все, что им было необходимо. Около месяца жили они на окраине Филлерта, боясь показаться на улице. Днем их разыскивали чайки, ночью — близ Филлерта бродили дозорные волки.
— Подумать только: малыш-лисенок — Хранитель, — сказал Смолл, когда дверь за предводителем рода Крыс закрылась, — Что ж, это новость как нельзя кстати. Мы уже слишком долго ждем, настала пора действовать. Развязка близится, я это чувствую.
— Они найдут камень, и тогда наша месть будет ужасна! — Ларсон сжимал кулаки.
Кривая улыбка исказила лицо Смолла, он мрачно водил по сторонам единственным черным глазом.
— Мы до основания уничтожим этот мир и создадим свой, новый мир, где мы будем не просто царями, мы будем богами! Мы будем единственными сэнмирами во всем мире, и у нас будет камень!
— Не так просто будет убедить лисенка отдать камень, ведь он должен сам отдать его тебе, — сказал Ларсон.
— О! Для этого нам как раз и пригодится эта девчонка, София. Это будет неплохой размен для сентиментального мальчишки.
— Поручи это мне, я приведу ее. Есть у меня одна задумка на этот счет… Дело это опасное, но стоящее. Не зря я четыреста лет жил в мире теней, многому успел научиться.
Ларсон вышел из дома на рассвете, он шел, не скрываясь, это было частью его плана. Он вышел через заднюю калитку, открывавшую путь в лес. Там он встряхнулся и превратился в косматого медведя огромных размеров. Теперь пусть только попробуют сунуться к нему. Он ничего не боялся.
Весь день он шел через густой лес, он устал, но с наступлением ночи, ему не пришлось остановиться на ночлег. Волки вышли на охоту. Они без сомнения найдут его след. И он встретит их, он всегда готов к сражению.
Черный медведь шел через лес. Ночь была ясная, морозная. Звезды сверкали над головой бриллиантовым шатром. Время от времени шерсть на его спине вставала дыбом. Вдруг ветер донес до него слабый запах — волки бежали по его следу. Он прибавил ходу, но расстояние постепенно сокращалось. Волки бежали очень быстро. Вдруг он услышал голоса в своей голове.
— Остановись!
— Ты, Ларсон, проклятый призрак! Тебе нет дороги через эти леса…
— О-у-у-у мы поймали, поймали его…
— Стой, мерзкая тварь, сразись с нами!
— Окружай его, ребята…
Светящиеся зеленым точки волчьих глаз замелькали в темноте. Медведь насторожился и стал поворачиваться во все стороны, стараясь угадать, с какой стороны последует нападение. Он то привставал на задних лапах, то падал вниз, ударяя передними лапами по земле, от чего в воздух вздымались снежные вихри.
— А-а-а! Презренные шакалы! Прихвостни сэнмирские! Неужто вы думаете, что справитесь со мной? Да у вас силенок ваших жалких не хватит на это! Только подойдите, вы, мелочь пузатая!
Волки стояли кольцом вокруг медведя, не решаясь напасть. Медведь встал на задние лапы и пронзительно заревел. Волки испуганно шарахнулись, но потом стали подходить все ближе, сжимая кольцо. Они припали к земле и двигались уже почти ползком, выгнув спины, шерсть на них ощетинилась, светящиеся глаза,
