Когда они остались вдвоем, Миртль, борясь с охватившим ее волнением, приблизилась к самому столу и, стараясь говорить спокойно, спросила:
– Что все это значит, Роберт?
– Я уже сказал тебе, мадам, меня зовут Джонатан.
– Вам ни к чему повторять эту ложь, – ответила она. – Я узнала вас. Не пойму, что вы с собой сделали, но в том, что вы – Роберт Мендвилл, я уверена так же точно, как в том, что я – Миртль Лэтимер.
Он мягко улыбнулся, обнажив крепкие белые зубы, блеснувшие в черном клубке бороды, и покачал головой:
– У тебя разыгралась фантазия, мадам. Говорю тебе, я – Джонатан Нилд, плантатор, и приехал сюда к сэру Эндрю Кэри по делам торговли.
– Ах, вот как! И чем же вы торгуете?
Она прищурилась, словно целясь из пистолета, и явная насмешка, сквозившая в ее словах и свидетельствующая о ее осведомленности, немного его насторожила. Но на его поведении это заметно не отразилось.
– Табаком, мадам. Я табачный плантатор из Вирджинии.
– Из Вирджинии. С таким произношением?
– Родился я не в Вирджинии, мадам.
– Первое правдивое слово, которое вы произнесли. Я достаточно хорошо знаю, где вы родились, и мне достаточно хорошо известно, чем вы торгуете с моим отцом. – Краска негодования залила ей щеки. – Теперь я понимаю, почему он вдруг проявил интерес к Гарри и зачем все эти вопросы об армии Линкольна, ее численности и количестве пушек. Вы – шпион, капитан Мендвилл. Вот торговля, которую вы ведете.
– Мадам, твои оскорбления меня не задевают, поскольку меня не касаются. Ты спутала меня с кем-то другим и нелепо упорствуешь в своем заблуждении.
Миртль топнула ногой.
– Хорошо же. Вам будет предоставлена возможность убедить в этом губернатора.
Угроза, к ее удивлению, на него никак не подействовала. Он развел руками и сказал с мягкой укоризной:
– Я уже сделал это, мадам. Чужеземцы не имеют права свободного въезда в эту страну, пораженную проказой безбожной войны. Ваш губернатор уже вызывал меня, и документы, удостоверяющие мою личность, лежали перед ним. Уверяю тебя, мадам, они его вполне удовлетворили.
Миртль чуть подалась вперед.
– Может быть. Но так ли они безупречны? А их изучат заново и гораздо более тщательно, как только я скажу губернатору, что узнала в вас Роберта Мендвилла.
– Надеюсь на усердие помощников губернатора, мадам. А ты совершишь бесполезную глупость.
– Даже если я предложу им сбрить вашу бороду и отмыть лицо?
Последовало молчание, в продолжение которого темные глаза задумчиво изучали Миртль; она была решительна и тверда. Он вдруг пожал плечами и рассмеялся, сбрасывая маску.
– Сдаюсь, Миртль, – объявил он своим нормальным голосом. – У вас слишком острое зрение. Лучше сдаться вам, чем губернатору Ратледжу.
Мендвилл легкомысленно вообразил, что она его только пугала, заставляя раскрыться и желая тем самым убедиться в собственной проницательности. Однако его признание ее не смягчило.
– Одно предполагает другое, – холодно сообщила она.
– Как?! – испуганно вскричал Мендвилл. – Ты предашь меня, Миртль?
– А разве вы здесь не для предательства?
– Нет, – возразил он убежденно, – не для предательства.
– Для чего же тогда?
– Как для чего? – обиделся он. – Вы забыли, в каком состоянии был ваш отец? Как только меня известили об этом, я поспешил сюда, чтобы помочь сделать все, что в моих силах. Мое беспокойство было оправдано, ведь рядом с ним не было ни одного родственника, который мог бы утешить его перед возможной кончиной. Вот и вся моя вина, Миртль.
Но Мендвилл опять просчитался, надеясь смягчить ее этой трогательной историей.
– Вы говорите, что получили сообщение о болезни моего отца. Это означает, что вы поддерживали с ним связь.
– Почему бы и нет? В конце концов, мы родственники. Неужели есть нечто предосудительное в нашей переписке?
Вспомнив заявление отца о том, что Мендвил станет его наследником, Миртль видела в этом одно из объяснений появления капитана в доме, однако все равно во всем этом оставалось нечто неясное и настораживающее.
– Когда вам сообщили?
– Месяц назад.
– И в это время вы находились…
– На Саванне, у Превоста. Я и сейчас у него служу. Сначала я был у Клинтона, но перешел к Превосту, когда его армия получила приказ идти на Юг.
Миртль презрительно поджала губы.
– И вы собираетесь меня убедить, что за месяц отрастили такую бороду? Даже меньше, чем за месяц – ведь вы, должно быть, здесь уже с неделю.
– Я этого не утверждал.
– Тогда как согласовать это с историей, которую вы тут поведали?
Он задержал на ней слегка удивленный взгляд и заметил раздраженно:
– Вы чересчур прагматичны, чтобы меня понять.
– Ровно настолько, чтобы понимать, в чем мой долг, капитан Мендвилл.
Он старался не показать виду, что встревожен.
– Долг перед кем, Миртль? Существует ваш долг перед отцом, перед семьей; возможно, отчасти даже передо мной, – Мендвилл говорил спокойно, почти смиренно.
– А как быть с долгом перед мужем? Или вы забыли, что я жена майора Континентальной армии Лэтимера?
Темно-карие глаза Мендвилла подернулись грустью.
– Раз вы считаете мою выдачу своим непременным долгом, я дам вам последнее доказательство своего расположения: я подчинюсь неизбежному. Только не слишком ли суровое это будет наказание за любовь к вашему отцу, которая привела меня сюда – в логово льва. Я знал, Миртль, что рискую жизнью, но и помыслить не мог, что приму смерть от ваших рук.
Она смягчилась. Он разбудил воспоминание о прошлом, обо всем, чем она обязана Роберту и чем ему обязан Гарри. Правда, Гарри, ослепленный предубеждением, этого не признавал, что служило источником постоянных разногласий в первое, несчастливое, время их семейной жизни. Однако Миртль всегда верила, что Мендвилл неоднократно защищал Гарри и что именно благодаря влиянию кузена на лорда Уильяма Гарри получил отсрочку, позволившую ему уехать из Чарлстона после дела Фезерстона.
– Что же мне делать? Будь я уверена, что вы приехали не шпионить… Но я не могу. Здравый смысл подсказывает, что вы здесь как раз за этим; если я вас не выдам, то стану соучастницей.
– А если выдадите, то палачом, – грустно улыбнулся он. – Бедная Миртль! Я понимаю, для вас это трудный выбор. То есть, я надеюсь, что он трудный. Надеюсь, что вам нелегко погубить жизнь человека, который с готовностью пожертвует ею ради вас. – Тут Мендвилл сменил тон и заговорил серьезно и убедительно, словно с единственной и беспристрастной целью помочь ей разобраться. – Послушайте меня, Миртль. Вы говорите, я здесь, чтобы шпионить. Но какой в этом смысл? Что здесь можно разведать такого, что нам не известно? Какие я мог бы добыть сведения, способные повлиять на ход событий и на то, что скоро неизбежно случится?
