ступеньке буквально нос к носу, толпа прижала их друг к другу так, что не то, что пошевелиться, дышать было сложно.
— Ой, — спохватилась София, а это хоть какой автобус?
— Тройка.
— Девочки, вы выходите? — спросила их пожилая женщина.
Они прыснули со смеху.
— Да, да, выходим, — выдавила из себя София.
Спрыгнув с подножки автобуса, они пошли вниз по Яблоневой улице.
— Ну, вот мы и пришли, — сказала Мелиса голосом Тима, когда они подошли к самому желтому дому на Эпл-блум.
София с удивлением рассматривала женское платье под распахнутым зимним пальто, косы, торчащие из-под шапки, съехавшие на бок бантики…
— Ой, Тим, а я тебя ведь вообще не узнала! Сколько дней ведь думала, что ты девочка! А что, тебе даже идет, — и она звонко и заливисто засмеялась. — Мелисса Тарт, приятно познакомиться, — хохотала она.
Стало светать. Тим отломил сосульку, висевшую на карнизе, откусил большущий кусок и, тяжело вздохнув, провел по лицу тыльной стороной ладони. На пальце блеснуло кольцо в виде змеи, кусающей свой хвост. Лицо его стало меняться. Черты стали угловатыми, исчезли плавные девичьи линии скул и губ. Рывком он сорвал с себя парик и сунул его в карман.
— Все, маскарад окончен. Ты знаешь что… Лучше иди домой, думаю, что сегодня он сюда точно не сунется. Я отправлю сойку нашим и буду дежурить у подъезда. Надеюсь, помощь придет вовремя.
— У меня сейчас нет никого дома, а одна я боюсь. Может, пойдешь ко мне? И потом, что ты будешь весь день на морозе мерзнуть? Да и соседи, что подумают, — сказала София.
— Пожалуй, ты права, — сказал Тим. — Но сначала надо отправить сойку.
Он достал из портфеля тетрадь, вырвал листок, взял огрызок карандаша и стал что-то быстро писать. Потом достал из кармана спички и поджег письмо. Через несколько секунд бумага догорела, и сойка полетела в дом сенмиров.
— Ой, а в школе что творится… как теперь они там, а? — спросила София.
— Ничего, он навел на них морок, но сам ушел. Без подпитки это не продлится долго. Скоро все придут в себя. Надеюсь, никто не пострадает.
— Коллективное умопомешательство, — улыбнулась София. — Спасибо тебе! — и она крепко обняла Тима, а тот стоял и блаженно улыбался.
Они поднялись в квартиру Софии. Это была очень маленькая двухкомнатная квартирка с проходной жилой комнатой. Они прошли на кухню, на которой едва могли развернуться 2 человека, и София принялась хозяйничать. Вскоре на плите засвистел пузатый чайник, на столе появилось варенье в вазочке и аккуратно нарезанный белый хлеб с маслом.
Тим впервые был в гостях у Софии. Ее квартира была на первом этаже, точно под квартирой Яна, и расположение комнат было такое же. У Яна Тим уже был, а вот у Софии — не доводилось. Они выпили чаю и пошли в комнату. София показала ему книги на полках, затем достала альбом и стала показывать фотографии своей семьи. Мама, папа, братишка. Было видно, что она их очень любит. Потом они играли в настольные игры, и Тим все время выигрывал. Он периодически подходил к занавешенному окну и проверял, не покажется ли косматый учитель во дворе их дома. Но все было спокойно. Когда небо начало алеть, Тим засобирался.
— Скоро придут твои родители, не хочу объяснять, что я здесь делаю, — сказал он. — Я буду недалеко. Будет скучно, посмотри в окно.
— Хорошо, — ответила девочка.
— Надо дождаться наших, — сказал он, — Странно, почему никто до сих пор не появился.
— Слушай, а может быть собрать тебе еды и термос с чаем? — спросила София, но он отказался.
— Зачем? Я в любой момент могу попить чаю и съесть пару бутербродов, — улыбнулся он, — Ты, видно, забыла, что сенмиры не пропадут без еды и питья.
Тревожное предчувствие заставляло его ходить кругами вокруг самого желтого дома на Яблоневой улице. Тим так и не ложился спать в ту ночь. Понимание того, что Ларсон каким-то невероятным образом все-таки добрался до Сноутона, заставило его без устали патрулировать окрестные дворы.
Хорошо, что он придумал переодеться в девчонку и проникнуть в класс к Софии. Леон Харт одобрил эту идею и помог с документами. Мелису Тарт на всех законных основаниях зачислили в школу с начала новой четверти. Идея сработала. Не известно, чем бы все закончилось, если бы не было рядом Тима. Но вот теперь, когда все прояснилось, и опасность стала реальной, а не предполагаемой, надо было действовать. Тим ждал помощи, по его расчётам, сенмиры должны были уже давно появиться, но что-то было не так.
Ночь была тихая, звезды бриллиантами рассыпались по небу, ни дуновения ветра, ни скрипа шагов на снегу… все смолкло вокруг. В окнах домов выключали свет. Сначала погасло одно окно, с зелеными занавесками, потом другое, с красными, потом третье, из которого продолжал литься голубоватый свет — там смотрели телевизор. Одно за другим гасли окна-светлячки, и во дворе всего на один дом, который скорее был похож на густой лес, чем на нормальный городской двор, стало совсем темно. Только звезды светили холодным, мерцающим светом.
В полночь Тим в очередной раз обходил двор, поросший вековыми соснами, не понимая, как могло случиться, что сенмиры до сих пор не появились во дворе на Эпл-Блум, как вдруг из черной мглы навстречу ему выдвинулась какая-то прозрачная тень. Он даже скорее почувствовал ее, чем увидел. Воздух задрожал от ее появления, как мерцает и искажается пространство над пламенем костра в морозный день, не более того, но взгляд лисенка уловил это. Это была призванная Ларсоном сущность из другого мира — из мира теней — это был демон, порабощающий сознание, Серый кардинал. Тим слышал о таких и знал, что бороться с ним бесполезно. Никакие средства не помогут, если в дело вступила серая сущность.
Через мгновение лисёнок Тим уже был самим собой. Он выхватил из кармана фонарик Адель и стал светить им вокруг, пытаясь поймать в луч света серого призрака. Но луч ничего не мог выхватить из мрака: ни нащупать, ни сжечь. В отчаянии он бросился к двери подъезда, надеясь собой преградить путь незримой сущности.
В какой-то момент он услышал над собой протяжный вздох и почувствовал, как обжигающий холод входит в его грудь, проходит насквозь и выходит между лопаток. На миг у него остановилось сердце, дыхание перехватило, он не мог пошевелиться, его глаза, не мигая, смотрели прямо перед собой в темноту ночи, и ему казалось, что он умирает. Вдруг, все вокруг почему-то перевернулось. На какое-то мгновение он увидел над собой
