коробки кольцо, оно казалось большим, по руке взрослого мужчины, но, когда он надел его на палец, оно как будто уменьшилось, и оказалось, что оно подходит точно по размеру, — вот, теперь никогда не снимай его, оно будет расти вместе с тобой.
— А теперь очки, только не пугайся, они несколько необычны… — сказала Анна.
Ян взял очки из коробочки, на вид это были самые простые очки. Стекла слегка отливали фиолетовым. Он надел очки и чуть не подскочил, его коленки стукнулись снизу о крышку стола, и чашки зазвенели и заплясали на блюдцах — он почувствовал, как по его голове, под волосами, поползли тонкие, гибкие, но прочные нити, опутав его голову чем-то вроде паутины.
— Ха-ха-ха! Ой, видел бы ты свое лицо! — Лэсли от смеха просто сполз со стула, — Это сенсорный шлем! Незабываемое впечатление, правда?
— Сенсорный шлем абсолютно незаметен на голове. Это хитроумный нейромодулятор, а кольцо — нанорепликатор, когда они работают вместе, они могут собирать из атомов и молекул сколь угодно сложные конструкции путем синхронизации импульсов мозга и…
Но договорить ему не удалось.
— Ну, папа, — Лэсли перебил Джона на полуслове, — ты, конечно, большой ученый, но объяснять совсем не умеешь. Так, Ян, слушай сюда. Ты воображаешь что-то в своей голове, импульсы в мозге пошли, пошли импульсы, так, а шлем их считал, и дал программу кольцу, которое — вуаля! — быстренько материализовало из пространства и выдало тебе то, что ты просил. Вот. Супертехнология, очень, понимаешь, полезная во всех отношениях штука.
В разговор вмешалась Анна.
— Подождите вы тараторить, пусть он сам попробует. Ян, сынок… представь, что ты хочешь, ну например, еще чашку чая, так? Представь ее в своем воображении. Представь так подробно, насколько это возможно. Цвет, форма, запах, температура, материал… Представил? А теперь сосредоточься, протяни руку и… возьми ее!
Ян протянул руку над столом, прямо перед ней из прозрачной дымки стала появляться чашка. Сначала она была скорее бесформенной дымящейся массой, дрожащей в воздухе, но потом стали отчетливо прорисовываться очертания формы, цвет, рисунок, наконец, над чашкой стал подниматься пар, и все увидели, что в ней налит чай, да еще и с лимоном.
— О! Янчик, ты прав, а ведь не хватало лимончика, — сказал Лэсли, и тут же в его чашке тоже появился желтый, аппетитный ломтик лимона.
— Браво! Я знала, что у тебя получится! — Анна захлопала в ладоши.
— Мама! А я-то все думал, как ты умудрилась торт испечь так, что я и не заметил?! — Ян был искренне удивлен и даже несколько раздосадован, столько вещей проходило за его спиной, а он ничего не понимал раньше!
— Ну вот, как-то так оно работает, — сказал Джон, — Но ты должен помнить, что это серьезная техника, и мы не используем ее для бытовых нужд, так сказать, — он многозначительно посмотрел на Анну и Лэсли, — Очки могут преобразовывать энергию мысли в энергию формы, но речь не о тортах и чашках чая с лимоном, а о более серьезных материях, но для этого надо в совершенстве знать, как устроено то, что ты хочешь воплотить, иначе у тебя ничего не выйдет. Самолет, к примеру, ты собрать не сможешь, если ты не авиаконструктор, а я не смогу, как ты выразился, «испечь» торт, как мама, потому что понятия не имею, как пекутся торты, — и Джон стал рассказывать, как применять эту сложнейшую технику — очки и кольцо.
Беседа затянулась далеко за полночь, благо на другой день не надо было идти в школу. Столько всего обрушилось на голову Яна, он сидел за столом, пил чай, ел вкуснейший медовый торт с орешками, который «испекла» мама, рядом была вся его семья.
Он всегда считал, что он самый обычный мальчишка, каких тысячи, что он также, как все, ходит в самую обычную школу, дерется с Фредом и Мартином, мечтает о чем-то невероятном, чтобы оно произошло в его жизни, какое-то настоящее приключение, как у героев из его любимых книг, а тут, все оказывается еще круче, чем он вообще мог себе представить, гораздо круче…
Понятное дело, что пройдет еще много времени, прежде чем он сможет делать все то, о чем говорил отец, и для этого надо много и упорно тренироваться, но какие-то простые вещи Лэсли обещал показать ему уже этим летом. «Вот только сдам выпускные экзамены», — говорил он. Да Ян и сам будет пробовать, на что способны новые суперустройства, и кто знает, может уже за порогом его дома, самого жёлтого дома на всей Яблоневой улице, его ждут самые настоящие чудеса и невероятные приключения!
Глава 5. На Яблоневой улице весна…
Прошла зима, как все проходит в этом мире, в заботах, уроках, захватывающих беседах по вечерам. Но вот, темнеть стало позже обычного, а в воздухе появился неуловимый запах приближающейся весны. Снег стал рыхлым и грязным, солнышко начало припекать, и вот весна во всей своей красе обрушилась на город.
Весна захлестнула Сноутон, как девятый вал, не оставив сугробам и шанса на выживание. Уже в марте Ян на законных основаниях ходил в школу без шапки, оставив Мартина и Фреда без их любимого развлечения. А еще, в те же самые дни произошел интереснейший случай, навсегда сделавший их не просто друзьями, а друзьями с большой буквы «Д», после чего они навсегда прониклись уважением к Яну Енсену и никогда и никому не позволяли не то что обижать его, а вообще косо смотреть в его сторону. Вместо врагов они стали настоящими защитниками Яна.
Дело было в зубнушке. Весь класс отправили в поликлинику на осмотр и, конечно, если нужно, на срочное принудительное лечение. Ясное дело, приятного мало, но пройти через это предстояло поголовно всем. Ян спокойно ждал своей очереди, как вдруг заметил, что Фред и Мартин просто дрожат от страха. Как! И у этих птеродактилей есть ахиллесова пята — слабое место?
Зубы! Ян был просто ошеломлен. Конечно, он слыхал, как они хвастались в классе, что никогда не чистят зубы, но он был уверен, что это тупая бравада, ничего больше! Вот он! Час расплаты! Ха-ха! Сейчас-то он вспомнит им все нанесенные обиды.
Он посмотрел на них, они сидели в углу жалкие, беспомощные. Ян вдруг проникся к ним неожиданным сочувствием. Визг бормашины и стоны истязаемых детей расшатали и без того напряженные нервы хулиганов. Еще бы, даже Яну было не по себе от этих ноющих, противных, пробирающих до костей звуков. Ребята, исчезающие в недрах зубных кабинетов, выходили оттуда мрачные и подавленные: у некоторых изо рта
